А портфель-то был пущен опытной и меткой рукой. Он лег точно под каблуки Евгении Петровны. И дальше произошло... буквально чудо. Десятисантиметровые каблуки ее вдруг подломились, словно были не с железным, а с каким-нибудь хрустальным стержнем внутри. Евгеша ахнула и тяжело — под тяжестью своего веса — плюхнулась на ступеньку. Но не на ступеньку на самом деле, а на Машкин портфель. И на нем, как на санках, съехала по лестнице прямо в двери четвертого этажа — соответственно под визг и хохот чуть ли не всей школы. Потому что это ведь была большая перемена, то есть великое переселение народов — кто толпой двигался в другой кабинет, кто рвал когти в буфет — ухватить пирожочка с капусточкой, кто надеялся протыриться на школьный двор, чтобы поиграть в «отмерялы». Но, так или иначе — зрителей полно. И вдруг на них наехала несчастная Евгеша.
Это был, конечно, позор на веки вечные!
Это была великая месть! — Робин Гуд стоял в окружении своих рыцарей. Они все находились в самом приподнятом настроении.
Дело в том, что в класс приходил сам Игнатий, но ничего не мог добиться.
Кто бросил портфель, Неделина?!
Я не знаю!
Она и в самом деле не знала. А как тут узнаешь? Толкучка, портфель словно бы сам собой вырвался из рук.
Ну, значит, мне придется наказать именно тебя!
За что же, Игнатий Фаддеевич! — Машка готова была разрыдаться. — Я-то здесь при чем?
Портфель твой?.. Значит, будешь отвечать. Вплоть до исключения с «волчьим билетом»!
Никто толком не знал, что это за «волчий билет» . Якобы такая справка — никуда тебя с ней не примут! Но теперь в очень многие места вообще не требуется никакого документа. А тем более Машка ни в какие институты международных отношений или в экономическую академию не рвалась. Она хотела быть закройщицей и потом открыть свое маленькое ателье.
То есть этот «волчий билет» был ей в принципе не страшен. Но Машке было ужасно, что ее ругают, на нее кричат! А зачем кричал Игнатий, всем тоже, к сожалению, было понятно. Он орал на невинную овечку Машку, чтобы признался настоящий виновник.
Но тот, кто это сделал, не был дураком — просто так идти в объятия огнедышащего дракона. Тут дело не в трусости, а просто глупо: ведь Машке-то ничего не будет в результате. Да если
Игнатий только начнет, можно в отдел народного образования такую телегу накатать — сам разрыдаешься!
Директор, между прочим, это преотлично понимал. Он окинул класс суровым взглядом:
