Жалкие... — не стала даже подбирать слово для продолжения. — Жалкие!
Вытолкнула Олега на лестничную площадку, выскочила сама, а потом в оставшуюся дверную щель разрядила весь свой баллончик:
Дышите на здоровье!
Захлопнула дверь, заперла его на ключ, швырнула ключ на пол: — Пошли отсюда!
Олег не полностью был согласен с ней. Но, в принципе, Анжела была права.
Ольга и Робин Гуд вылезли из трамвая. Они были единственными, кто здесь вышел. Да и не мудрено. Кругом расстилалась сплошная пустыня. Так уж был построен этот странноватый город. Сперва тут воздвигли завод — были такие времена у нас в стране, когда считали, что заводы — это самое главное, а люди к ним приложатся.
И вот поставили завод... заводище. Потом уж стали разбираться с людьми. Построили несколько домов — для показухи в основном, для газет и кинохроники, остальное — самострой, «Шанхай». Но оказалось, что жить ни в показушных домах, ни в том «шанхайчике» невозможно: завод химический, а роза ветров (то есть основные направления, по которым дуют ветра)... роза ветров такова, что вся химия шла на людей.
Ну и оттуда люди, ясное дело, уехали — сперва начальники разные там партийные, а за ними и простой люд. Но так получилось, что жить тут почти больше негде, как только за огромным оврагом, за болотом, заросшим диким кустарником.
А это, между прочим, был все-таки не Санкт-Петербург, где ни на какие болота не смотрели, а все засыпали и строили — назло природе. Здесь пошли по другому пути: просто провели трамвайные пути через овраг — и вся недолга, как говорится. Трудное, конечно, дело, но все-таки лучше, чем новый завод строить или новый город.
А потом стали обживать и эту дорогу — от города до завода. Но не обжили как следует. А вот училище тут сделали — военное пехотное. В бесконечном, со многими отрогами овраге, в глухих болотах командирам одно удовольствие было проводить всякие там учения и военные игры, приближенные к условиям боя.
Вот в таком диком месте они и вышли — между прочим, на остановке «По требованию». Здесь вечер был как-то глуше, и тяжелые, неизвестно откуда набежавшие облака придушили последнее воспоминание о закате.
Скоро? — спросила Ольга. И услышала, как изменился ее голос... от волнения, скажем так.
Должна быть скоро, — ответил Робин. И тут Ольга услышала, что и у него голос изменился... тоже от «волнения».
А говорили они про ту самую дырку, через которую ходили самовольщики и в которую должны были залезть они сами.
