– А почему вы считаете, что это было покушение? Насколько я понимаю, с Барри еще не удалось поговорить.
– Что вы имеете в виду?
– Может, он принимал морфин в качестве обезболивающего, просто по ошибке превысил дозу, например?
– Нет, врачи не нашли у него такого заболевания, которое бы давало повод так думать.
– Ну, тогда будем исходить из вашей постановки вопроса, хотя кому это было нужно? И зачем?
– Давайте начнем, с зачем? Вам что-нибудь известно о том, что стало причиной вашего приглашения на эту встречу?
– Когда Барри просил меня приехать, он мне сказал, что ему нужен дружеский совет, а, возможно, и некоторая поддержка. Поскольку он также упоминал о сложном положении, в котором сейчас оказалась Берта, то я сделал вывод, что он хочет поговорить именно о ней.
– А чем вы лично можете помочь его дочери? – удивился комиссар.
– В ее личных проблемах? Ничем. Но я думаю, что для такой женщины как Берта, лучшее лекарство от сердечных ран – это работа. Предполагаю, что он хотел у нас узнать, не найдется ли в фирме вакансии для его дочери.
– Но разговора за столом об этом не было?
– Мы еще не начинали делового разговора, да и не собирались обсуждать свои дела в ресторане.
– А как вы думаете, господин Элиот обсудил этот вопрос предварительно со своей дочерью? – спросила я, наконец, ухватив ту мысль, которая уже давно пыталась пробиться в мои пока спутанные и неясные размышления и догадки.
– Ну, это лучше спросить у самой Берты, но не думаю, что он стал бы что-то затевать, не узнав ее мнение.
– Понятно, – продолжил разговор комиссар, – еще один вопрос, вы видели, как господин Элиот пил свой чай, может, обратили внимание на того, кто его принес, или заметили какие-нибудь странности…
– Я только знаю, что чай этот принесли уже после кофе, а странности? Да, прибежал официант, как раз, после того как принесли кофе и зачем-то заменил салфетки на нашем столике.
– Разве вы об этом не просили?
– Конечно, нет! Зачем?
Мы переглянулись с комиссаром. Деталь была важной, мы начинали понимать, как все было проделано, но оставался главный вопрос – кто?
* * *
Уильям Тейлор был высок и строен, однако после Стэна Уиллиса он казался почти хрупким. Одет он был безукоризненно. Темно-серый костюм полуспортивного покроя, бледно-голубая рубашка, слегка старомодный галстук в тон пиджаку. У него было приятное моложавое лицо, главной отличительной чертой которого была затаившаяся улыбка во взгляде удивительно выразительных глаз. Во всяком случае, мне подумалось, что для выражения чувств ему не нужны были слова. Настроен он был явно иронично, особенно когда бросил быстрый и цепкий взгляд в мою сторону.
