Последний из рода Белых Панд (себя Мун уже не считал), прихрамывая, исчез в ночи. А отец Эрик долго глядел на светлеющее небо, тяжело вздыхая. Как трагично заканчивается миссия…
– Я понимаю твои чувства, брат Мун, – де Флери с трудом сдерживая гнев, стоял напротив своего помощника, скорбно склонившего голову и потупившего взор, – но ты бы мог посоветоваться со мной, и мы бы что-нибудь придумали, и может, отпустили мальчишку. А так еще одна жертва – полковник де Марвиль, умный и честный человек… Ты меня разочаровал, младший брат. Ты сделал в корне неверный ход, забыл про меня, и чувства заслонили твой разум!
Аббат сделал паузу и заходил взад-вперед возле застывшего как статуя монаха.
– Также я думаю, что ты не скажешь ничего, что успел узнать от пасынка этого Цен Ло.
Мун поднял голову и Эдмунт увидел в его глазах такую жгучую черную боль, что внутренне дрогнул.
– Я виноват перед вами, брат Син, – прошептал он. – Вы всегда были для меня как отец, и только смертью я могу искупить свою вину.
– Смертью, – презрительно протянул Эдмунт. – А твоя смерть исправит что-нибудь? – Де Флери отвернулся от монаха, задумчиво уставившись на стену.
– Это все, что я могу сделать, – Мун выхватил из-за пазухи длинную спицу-стилет и вонзил себе в сердце.
Де Флери резко повернулся.
– Не надо, Мун. Зачем?! – Он обхватил монаха и прижал к своей груди, не давая ему упасть, и слезы потекли по щекам Эдмунта.
– Впервые вижу, как ты плачешь, брат Син, – удивленно прошептал Мун и, дернувшись, умер на руках своего учителя.
… Обрадованный столь значительным вкладом в государственную казну король спросил де Флери, что он хочет в награду за успешное выполнение миссии.
– Свободу, Ваше Величество, – сказал аббат.
– Не понял вас, мой друг? – наморщил лоб Людовик.
– Извольте освободить меня от обязанностей Вашего тайного советника, сир. Думаю, я уже больше ни чем не могу Вам помочь. Вы давно превосходите все мои скромные возможности.
Людовик привык к Эдмунту де Флери, он знал, что аббат всегда где-то рядом, и это часто придавало ему уверенности в сложных решениях. Но сейчас де Флери прав – в нем нет более особой нужды. Странно, даже как-то чуточку грустно расставаться с ним. Но это нельзя показывать, король Франции стоит выше обычных человеческих чувств, потому что он отвечает перед Богом не за одного подданного, а за всё государство.
– Что же, господин де Флери, если вы считаете, что мои услуги вам больше не нужны, то я вас не задерживаю, – холодно произнес Людовик, придавая своему лицу надменное выражение.
