— Ну что, недоносок, как «колыбельная»? Спать не хочется? — А потом не так сурово. — Просто скажи: «Я — говно!» И иди себе с богом.
Радист не раз хотел уйти. Тогда Дехтер сообщил бы руководству, что радиомеханик не выдержал, и экспедиция обошлась бы без него. Только вот к пожизненному приговору «фашист» тогда добавилось бы еще клеймо труса и слабака. Поэтому Радист молчал, сопя, подымался, шел к Дехтеру или полз на карачках. Лишь для того, чтобы получить очередную оплеуху с левой. Утром он просыпался от пинка капитана и вопля:
— Харэ дрыхнуть! На, пожри и запрягайся!
И все начиналось сначала.
В конце второй недели занятий, во время обычной «колыбельной», что-то пошло не так. Когда Радист лежал, придавленный очередной пощечиной, сквозь кроваво-болезненную пелену он услышал гогот Дехтера:
— Ну что, ублюдок фашистский, скажи: я — говно, я — недоносок фашистской суки, и проваливай…
В голове что-то щелкнуло. Кажется, Дехтер еще никогда его так не задевал. Он тихо поднялся. Боль и усталость отошли. Непонятно, что у него было на лице, но Дехтер насмешливо произнес:
— О-о-о! Ща-а-ас будет что-то интересное…
Радист видел перед собой только ненавистную черную спецназовскую маску и желал только одного: чтобы на ней проступила кровь. Он подошел ближе. Левая рука Дехтера, как кистень с лопатой на конце, начала приближаться. Все было как в замедленном кино. Игорь заметил руку. Но тупо ожидать очередного удара, как обычно, он не стал, а резко шагнул назад. Дехтер, все удары которого до этого достигали цели, не ожидал такого маневра. По инерции он повернулся к Радисту левым боком. В этот момент Кудрявцев, сцепив руки в замок, подпрыгнул и опустил их что было силы на голову противника. Может, особого неудобства тому это не доставило, но от неожиданности он отступил еще на шаг. В это время кулак Радиста уже несся к голове капитана и через мгновение врезался в то место маски, за которым был нос. Тут же чудовищная кувалда ударила Радиста под левый глаз. В доли секунды, пока он не отключился, Игорек понял, что это был хук справа.
Когда правый глаз открылся (на месте левого глаза Радист чувствовал только огромную лепешку, которая очень сильно болела), он увидел лица спецназовцев. Мужики мочили тряпку в воняющей самогоном миске и прикладывали ему к лицу. Один из них тихонько обратился к Игорю:
— Очухался, блин. Мы уже перепугались… Чем же ты так командира разозлил… Он чуть не убил тебя…
Голова раскалывалась. Игорь с трудом вспомнил последний спарринг. Он услышал голос Дехтера, заглянувшего в палатку:
