— Папа, да ведь то кепка! Простая кепка. А это морская фуражка. А морская фуражка — символ…
— Символ? — спросил отец, переглядываясь с мастером. — А символ чего?
Санька растерялся:
— Как — чего? Ну, просто символ, вот и всё!..
— Нет, не всё. Слыхал ты, брат, звон, да не знаешь, где он.
— Все ребята говорят, что морская фуражка — символ. Вон Костик Чулындин хвастает: «Глядите, какая у меня символическая фуражечка!» А моя будет ещё символичней…
Он сдвинул фуражку чуть-чуть на правый бок и взглянул в зеркало. Фуражка сидела лихо. Жаль только, что чуба у Саньки не было.
— Болтаешь, а сам не знаешь, что болтаешь! — сказал отец. — Морская форма — символ чести, доблести, мужества и преданности родине. Понял?
— Понял, — сказал Санька.
Но отец усомнился в том, что его слова дошли до сознания сына.
И правда, Санька хоть и слышал, что сказал отец, но в смысле его слов не разобрался. Ему хотелось поскорее попасть в школу, чтобы похвастаться перед ребятами своей обновкой.
В школу он пришёл раньше всех. Ребята первой смены только что выходили из классов. Чтобы все видели его обновку, Санька стал у самой калитки, стараясь всем своим видом показать полное безразличие, потому что хвалиться обновками у евпаторийских ребят было не принято. Но по глазам проходивших ребят он видел, что его фуражка производила на всех большое впечатление.
Санька решил не заходить в класс, пока не придёт Костик. А тот, как нарочно, всё не шёл и появился перед калиткой, когда уже прозвенел звонок. Фуражка на нём была та же, старая, но над козырьком красовалась эмблема — золотой якорь, окружённый золотым кантиком.
Санька оторопел.
— Где это ты якорь достал? — спросил он.
— Один знакомый моряк подарил, — равнодушно ответил Костик.
Конечно, он заметил новую фуражку Саньки, но даже и виду не подал. Лишь между прочим спросил:
— Купили?
— Нет. На заказ делали! — с достоинством ответил Санька.
— Ничего фуражка, форменная.
Больше они на эту тему не разговаривали.
Золотой якорь так и стоял у Саньки перед глазами. Было ясно одно: без такого же якоря его фуражка не могла идти ни в какое сравнение с Костиковой. Санька сидел на уроке так необычно тихо, что учительница даже спросила, не болен ли он. Санька ответил, что здоров, и постарался быть внимательным, слушать объяснения Марии Михайловны, но никак не мог забыть золотой якорь.
«Может быть, можно купить, — думал Санька, — или самому сделать?.. Да нет! Самодельный не считается. Ну где же достать?»
