— Терпение прекрасно! Бедность без долгов — вот настоящее богатство! Береги зубы! Береги свои зубы!
Пассажиры «Суареса» с интересом смотрели на все это из окна. Но Заннуба сидела не шевелясь, застывшая, неподвижная. Сегодня ее не интересовал Муски и то, что там происходило. Только когда ей надо было выходить, очнулась она от охватившей ее задумчивости.
Омнибус остановился в квартале Сидна аль-Хусейн, и Заннуба вышла. Она, по-видимому, хорошо знала дорогу и, едва ступив на землю, быстро двинулась вперед, переходя из улицы в улицу, из переулка в переулок, ни на что не обращая внимания, нигде не задерживаясь.
В конце квартала находился маленький темный тупик, куда чужой в этих краях человек не забрел бы даже случайно. Туда-то и направилась Заннуба. После четверти часа ходьбы она остановилась у последнего дома и, немного поколебавшись, осторожно постучала.
Через мгновение дверь приоткрылась и за нею показалась старуха. Она устремила на посетительницу мрачный, вопросительный взгляд, и Заннуба смущенно пролепетала:
— Я к шейху Симхану…
— Проходи, — сурово сказала старуха и посторонилась.
Заннуба вошла, женщина заперла за ней дверь. Она провела ее в просторную, скудно обставленную комнату и жестом указала на свободный тюфячок, лежавший на полу возле молодой женщины, кормившей грудью ребенка.
— Посиди, отдохни, пока придет твоя очередь, — сказала она и исчезла за дверью, в другом конце комнаты.
Заннуба присела на тюфячок и окинула взглядом помещение. Она увидела нескольких женщин, как и она расположившихся на полу в ожидании своей очереди. Они безмолвно сидели, сбившись в кучку, обратив лица к дальней двери, не сводя с нее глаз, словно перед ними находились ворота в святилище. На всех лицах было одинаковое выражение — казалось, их объединяет единая, общая мысль. Так выглядят люди во время соборной молитвы. В эти мгновения душа освобождается от своей телесной оболочки, и человек забывает о себе, чтобы слиться с другими и соединиться в одном месте — в михрабе[21].
Охваченная теми же чувствами, что и остальные женщины, Заннуба на минуту забылась и сидела, застыв, молча, как они, глядя на дверь. Наконец она наклонилась к своей соседке и ласковым шепотом спросила:
— Ты, сестрица, тоже к шейху пришла?
— Да, сестрица, — ответила женщина, поднимая на нее глаза.
Сунув ребенку полную грудь, она со вздохом добавила:
— Вот из-за мальчика, болеет он у меня.
Заннуба пододвинула к ней свой тюфячок и осторожно наклонилась над ребенком.
