От КПП к памятнику Пирогову шли, точнее, плыли по воздуху старшины рот: высокий, сутуловатый, со сросшимися у переносицы бровями Николай Ермилов и всеобщий любимец Константин Артарчук, с трудом удерживающий на лице суровое выражение. Ермилов поднял руку и крикнул:
— Всё, дробь! Отпускную расслабленность отставить. Всем следовать в Рузовскую казарму. Вопросы?
— Строем пехать или можно индивидуально? — спросил Филипцев.
— Индивидуально, причём осторожно переходя проезжую часть улицы.
Филипцев — московский хулиган с Якиманки. Только тройка по поведению помешала ему получить золотую медаль в престижной школе, где учились сынки дипломатов, крупных партийных работников и министров. За шесть лет учёбы я ни разу не видел Славку с учебником в руке, зато лекции он слушал внимательно, перед экзаменами ему достаточно было полистать чужой конспект. Поступки его чаще всего были неординарны, а уж шуточки всегда на грани фола.
Казарменный гальюн с унитазами типа «генуя» — священное для курсантов место (пусть не морщатся чистоплюи, никогда не служившие в армии), здесь можно укрыться от старшинского гнева, обсудить последние новости, перекурить. Одним словом, клуб по интересам.
И вот сидим мы в позиции «орла», беседуем, и тут приоткрывается дверь и кто-то командует:
— Встать, смирно!
И этот «кто-то», несомненно, старшина роты. Голос не спутаешь.
Мы вскакиваем как есть. У дневального Руслана Годинова срывается с ремня штык от карабина и исчезает в глубинах фановой системы.
— Вольно, ребятки, проверка боеготовности, — в проёме сияет улыбающаяся рожа Филипцева.
— Сволочь ты, Славка, — горестно говорит Володя Тюленев. — Я же только чехол выстирал.
Его белая бескозырка лежит посреди лужи. Недавно была приборка.
— Заметь, Вова, бескозырка всегда падает белым чехлом вниз. Закон термодинамики.
— Да пошёл ты…
Руслан чуть не плачет:
— Идиот, как же я теперь достану штык? За утрату оружия знаешь, что бывает?
— Минимум — штрафбат, максимум — вышка. Ничего, прорвёмся. — Славка начинает раздеваться. Оставшись в одних трусах, ухмыляется:
— Слабонервных прошу покинуть служебное помещение.
Филипцев бесстрашно засовывает длинную обезьянью руку в зев унитаза и через минуту извлекает оружие. — А теперь, братцы, мыться. Тащите воду из титана.
Намыливают Филипцева вчетвером. Голова, грудь, живот. Серые хлопья пены шлепаются на кафель. Неожиданно Славка вырывается, выскакивает в коридор. Перепуганный дежурный офицер спрашивает:
