Но всё это терпимые, незначительные издержки. Бокс научил меня держать удар, а это важнее.
С теплотой вспоминаю своего тренера Леонида Павловича Кривоноса.
Краснодар. Мартовский денек с голубями в розовом небе, с запахами первой зелени, и человек лет сорока в модном плаще, узких брюках и туфлях на каучуковой подошве — редкость по тем временам. Принять его можно было за приезжего артиста.
Я толкнул Толю Лагетко в бок:
— Гляди, какой фраерок чапает.
— А знаешь, кто это? Новый тренер Кривонос. Будет в юношеской спортивной школе вести секцию бокса.
— Кроме шуток?
— Точно, он.
Кривонос мне тогда не понравился. Пижон, а не тренер.
Между тем через месяц в подвальном помещении юношеской спортивной школы был оборудован настоящий боксёрский зал. И ринг, и «груши», и шведская стенка. Даже новая штанга стояла в углу на помосте.
Охотников заняться боксом нашлось много. Компания в подвале собралась пестрая. Кожзаводы, Дубинка, Покровка — самые буйные в те годы районы — направили своих «лучших» представителей. Даже известный всему городу Хачик явился поглядеть на нового тренера, а заодно и поучиться. «Рыцари» улиц и привокзальных переулков стояли в мятых трусах до колен и скалились. Кривонос оглядел всех внимательно, сказал:
— Ну что же, занятия начнём с того, что будем учиться ходить.
Пацаны, удивленные услышанным, хохотнули, а кто-то озадаченно матюгнулся.
— Стоп! — Кривонос поднял руку, призывая к вниманию. — Вот что, соколики, если хоть раз от кого-нибудь услышу матерное слово — выгоню. Прошу усвоить.
Дальше пацаны, к чьей походке по вечерам с тревогой прислушивались горожане, действительно учились ходить, то на пятках, то на носках и даже прыгали по-жабьи, разве что не квакали. Боксом и не пахло. Тренер излучал неясное обаяние, да и любопытно было, чем вся эта канитель закончится, поэтому ходили «соколики» и дрыгали ногами с большим удовольствием. Прыжки особенно удавались Хачику. Потому как по основной своей воровской профессии он был «скокарём». И на ногах у Хачика были новенькие боксёрки. Боксёрки не помогли, через неделю Кривонос выставил его за дверь — Хачик оскорбил уборщицу.
— Хачатуров, на тренировки больше не ходите. Спорт — прежде всего дисциплина, а вы хулиган.
Повисла жуткая пауза. Хачик был человеком опасным. К тому же «хулиган» у воров — тяжкое оскорбление. Хулиганов они не жалуют. Все замерли в предчувствии страшного. Но ничего страшного не произошло. Хачик даже улыбнулся, кивнул снисходительно.
