Хотя шлем в самом деле не превышал размером чайной чашки, Анжелика цыкнула на Снегирева:
– Только без антисемитских высказываний! Вы, Потапыч, невзрачный. На вас потребитель не клюнет. А вы знаете, что богатырь не имеет права потреблять во время акции рекламируемый продукт?
– А после акции?
– Тем более!
Снегирев переглянулся с Толяном Ухтомским, который стоял тут же и грустил.
Когда Анжелика отвернулась, старик все-таки ткнул Илью в бок твердым жилистым пальцем:
– Что, в любимчики выбился? Нарядился, как мистер Икс!
– Вам, Потапыч, еще стихи к Дню Конституции надо учить, – напомнила Анжелика. – Смотрите не запнитесь, как в прошлый раз.
– Я-то не запнусь, а вот Илюха…
– Слушай, отец, иди на!.. Отвянь от пацана, – вдруг вежливо попросил Снегирева один из богатырей, присланных фирмой.
Это был розовощекий детина в жидкой синтетической бороде, с копьем и щитом. Его товарищ держал в руках аккордеон. Богатырь-музыкант уже несколько раз пробно пробегал по клавишам и раздвигал меха. Звук, извлеченный таким образом, поражал силой и громкостью. Он наглухо, как гигантская крышка, покрывал магазинный шум и гам. Веселье ожидалось нешуточное.
– Твое дело, пацан, наливать в стопки и вступать в припев, – инструктировал Илью здоровяк с копьем. – Покажи-ка руку!
Илья удивился, но протянул коллеге пятерню. Из предложенного тот выбрал мизинец и сказал:
– Вот по столько и наливай, не больше. Хорошо, что ты местный, рожи здешние знаешь. По второму разу дегустировать не давай! Алкашам и одного раза не положено – у нас элитный продукт. Конечно, за отсев алкашей и вообще за фейс-контроль охрана отвечает, но ты тоже не зевай.
– Какая разница, кто тут напьется? – наивно удивился Илья.
– Большая! Нас камера снимает. Мы ведь сдаем отчет об акции. Так что гляди в оба!
Он глянул на свои швейцарские на вид часы:
– Так, сейчас без двух минут и шести секунд два. Перерабатывать не стоит, сидим пока. И еще сидим. Расслабься, пацан! Сидим… А теперь пошли!
Богатыри на несколько секунд застыли на стульях, как перед дальней дорогой. Затем они дружно встали и двинулись из подсобки в торговый зал.
Там царило оживление. Покупатели толпились вокруг лотка, облепленного рекламными плакатами. Болтались под потолком и неизбежные гирлянды шариков, на этот раз белых и желтых. Всеобщий интерес вызывала огромная, по грудь Илье, бутылка «Очень хорошей». Она, как пушка, высилась на декоративном лафете. Какие-то девицы в белом и желтом уже верещали вокруг нее рекламные речи.
