– А ему что скажешь? Зачем тряс?
– Скажу, беспокоился, чтоб ему в открытый хлебальник муха не залетела.
– В «Фуроре» нет мух…
– Какая разница! Еще что-нибудь совру.
Тамара Сергеевна жертвы сына не приняла:
– Я не допущу, Илюшенька, чтоб ты из-за меня пострадал. Тряси при мне! Пропадать, так вместе – переживем! Я бы и сама потрясла, только вдруг он все-таки мертвый? Я боюсь.
Илья сцепил зубы и тронул Алима Петровича за плечо. Никакой реакции не последовало. Илья взял с пола руку Пичугина и положил ее на его грудь, на скользкий шелковый галстук. Безответно! Тогда Илья схватил задранную на спинку дивана ногу шефа, поводил ею из стороны в сторону, ничего не добился и бросил. Нога, как небольшое бревно, упала рядом и чуть поверх другой ноги, которая изначально лежала на диване.
Конечности Алима Петровича производили впечатление совершенно бесчувственных предметов. Зато их обладатель, хотя и лежал в позе покойника, вдруг еле слышно вздохнул.
– Живой! – возликовала Тамара Сергеевна. – Но тогда почему он не просыпается? Что с ним?
Она покосилась на рюмки, принюхалась к шефу:
– Нет, на пьяного не похож. Да он и не пьет совсем!
– Давай все-таки Леху позовем, – снова предложил Илья. – По-моему, тут скорая помощь нужна.
На том и порешили. Охранники застоялись в коридоре. К шефу они ринулись, тесня друг друга в дверях. Илье и Тамаре Сергеевне они велели сесть на стулья и не шевелиться вплоть до выяснения всех обстоятельств.
Над телом шефа они задумались: трясти и оживлять Алима Петровича им было боязно. Телохранители решили вызвать по телефону адвоката Луазо.
– Скорую надо, а не адвоката, – пискнула со своего стула Тамара Сергеевна.
– Сиди, Тома, пока живая, – посоветовал Тазит. – Сиди и молчи. Потом поглядим, что ты тут без нас делала. Никаких скорых!
Леха тем временем притащил аптечку и поднес к точеному носу Алима Петровича пузырек с нашатырным спиртом. От жгучей вони сам Леха расчихался и пустил слезу, но Пичугин и бровью не повел.
– Черт, может, и в самом деле что-то серьезное? – прошептал Леха, пугливо озираясь на кальяны.
– Луазо приедет – он и решит, – отрезал Тазит.
Аркадий Ильич Луазо явился минут через десять после звонка телохранителей. С собой он зачем-то привез толстенную папку с бумагами.
Был Луазо хоть и адвокат, но человек бывалый. Он оглядел Алима Петровича, пощупал пульс на руке и на шее. Он даже обнюхал пострадавшего, так широко раздувая ноздри, что рядом с ними коньячные рюмки и даже чашки показались игрушечными.
