— Вам, понятное дело, мое выступление кажется чудовищно невежливым, и вы, разумеется, рассердитесь на меня, — громко заявила она, — однако я ничего не могу с собой поделать. Прошу вас, хотя бы один раз выслушайте все как есть — и перестаньте важничать, думая, будто знаете все на свете! Я же вас всех выслушала, правда? Все-все: и о том, что случится у нас в Англии, и что Франция сделает с Италией, а Россия с Германией, и прочее…
— Право, мисс… э-э-э… — начал лорд Броксвуд, и его лицо от раздражения приняло еще более глубокий оттенком пурпура. — По-моему, не…
Но Энн уже было не остановить.
— Знаю, знаю. Кто я такая, да? И так далее… Прошу вас, пожалуйста… выслушайте же меня один раз. Я не отниму у вас много времени. Но я обязана предупредить вас: вы все несете полную чушь. Она, конечно, на первый взгляд кажется очень серьезной, однако это всего лишь вздор, чепуха и сплошные нелепости. Я знаю примерно, что случится в следующие пятьдесят лет! Неважно, откуда я знаю, но — знаю! И могу вас заверить, что все будет совсем не так, как вы это себе представляете. Из того, о чем вы тут наговорили, не сбудется ровным счетом ничего. Честное слово… Вы все бьете мимо цели, причем очень далеко… Вы бы лучше перестали воображать, будто вам все на свете известно — потому что вы вообще никакого представления ни о чем не имеете. Никто из вас, ни один — да вы вообще ничего не понимаете… Это жалкое зрелище. И я ни за что больше не поверю таким, как вы… Ладно, ладно, так и быть, умолкаю.
Последние слова были адресованы лорду Бросквуду, который, несмотря на опасность заработать апоплексический удар, рванулся вперед, явно готовый применить силу, лишь бы заставить Энн замолчать. Но прежде чем он добрался до нее, Энн повернулась и, оказавшись перед открытой балконной дверью, выскочила наружу, во тьму ночи. Марк поспешил за ней через всю лужайку, но нагнал ее, лишь когда она спряталась в старой садовой беседке. Как раз когда она заплакала.
— Оставьте меня, — пробормотала она, услышав его шаги и не поднимая глаз. — Знаю, это было невежливо с моей стороны… Да только где вам понять!
— Я-то понимаю, — сказал Марк, — потому что именно я понимаю это, как никто другой.
В беседке было довольно темно, но что-то все же можно было разглядеть. Энн подняла глаза, хотя, наверное, еще раньше узнала его по голосу.
— А, это опять вы.
Она говорила совершенно спокойно. Более того, ему показалось, — или он просто хотел в это верить, — что она ему рада.
