— Седьмой только что прибыл. Если ты тоже принес цветы, то тогда их будет восемь.
У Николаса вспыхнули щеки.
— С сожалением должен признать, что сегодня я не сделал этого. Хотя, что толку — ты едва ли смогла бы их отыскать в этой оранжерее! — с раздражением пробормотал он.
— О Николас! — покачала головой Софи. — Нет никакого повода сердиться. Я точно знаю, почему все эти господа пытаются за мной ухаживать.
— Неужели? — спросил он, склонив голову набок.
Софи подошла к нему и нежно улыбнулась.
— Конечно. — Она приблизилась еще на шаг, так что они почти касались друг друга. — У меня нет никакого желания становиться содержанкой. Они напрасно тратят свое время и деньги, пытаясь добиться моего расположения.
— Тогда скажи, — растягивая слова, проговорил Николас, — каким образом мужчина может добиться этого?
— Хм! — Софи провела пальцем по пуговицам его фрака. — Во-первых, ему не следует присылать мне розы, потому что я от них чихаю.
— Ну, этим я даже заработал себе одно очко. Я никогда не присылал тебе эти цветы. Другие мысли есть?
Софи начала расстегивать его фрак.
— И не стоит писать мне романтических стихов. Они не выдерживают критики.
— Я никогда бы не позволил себе такой глупости.
— Умница! — Она заглянула в его янтарные глаза, и вдруг все перестало ее волновать. Николас — только он имел для нее значение.
— Продолжай!
Софи смотрела на него снизу вверх.
— Чтобы добиться моего расположения, надо знать, когда следует меня поцеловать.
Он ответил ей улыбкой.
— Похоже, я в этом преуспел. — Николас заключил ее в объятия и прижался губами к ее зовущему рту.
Этот мужчина уже очень неплохо изучил ее, подумала Софи.
Николас поднимался по ступеням к двери отцовского дома на Гросвенор-сквер со смешанным чувством отвращения и тревоги. Отец вызывал его к себе лишь для того, чтобы отчитать за какой-нибудь неблаговидный поступок. Ом улыбнулся, вспоминая, что последний выговор от строгого родителя получил после интрижки с одной актрисой, которая вообразила, что после единственной проведенной с маркизом ночи может рассчитывать на брак с ним. Она закатила ужасную сцену, и отцу пришлось от нее откупиться. Николас и сам мог бы дать ей денег прежде, чем отправить восвояси, но посчитал, что дама не заслужила этого, тем более после устроенной ею безобразной сцены.
Николас надеялся, что этот вызов никак не связан с Софи. Она не была его содержанкой, но при этом оставалась его любовницей. Его отец, возможно, не слишком благосклонно относился к тому, что его сын поддерживал внебрачную связь с женщиной, которая, как говорят, приходилась дочерью графу.
