— Мне нужно выяснить, кому принадлежит эта вещица.
Приятель взял украшение из рук Николаса и, нахмурившись, стал его рассматривать.
— Понятно, что твоя поездка была гораздо интереснее, чем ты нам рассказывал. Небось, утаил самое главное, хитрец ты этакий?
— Восхитительной оказалась лишь одна ночь в Венеции. Я даже не знаю имени девушки. Она, правда, назвала мне его, но сомневаюсь, что оно истинное.
— Почему?
— Потому что я тоже не открыл ей своего.
Сомертон пожал плечами:
— Никаких опознавательных меток на сережке.
— И нельзя ничего установить?
Приятель задумался. А потом, будто спохватившись, быстро сказал:
— Отнеси ее мисс Рейнар. Возможно, она выскажется более определенно.
Черт побери! И этот туда же!
Сомертон усмехнулся и покачал головой.
— Эта девушка к тому же еще и медиум. Она помогала мне много раз, когда я работал на Эйнсуорта.
— Ты думаешь, эта провидица может сказать мне, кому принадлежат эти серьги?
— Убежден, что она тебе поможет. — Сомертон отодвинул стул и поднялся. — Извини меня, пожалуйста.
Николас кивнул. Вместо того чтобы сразу присоединиться к компании, он некоторое время задумчиво смотрел на украшение, пытаясь угадать, где в этот момент находится его итальянская ундина.
Софи слышала, как Хендрикс открыл парадную дверь, и удивилась, кто мог прийти к ней так рано. Никто из ее клиентов не являлся раньше полудня, а сейчас было всего десять часов. Услышав тяжелые шаги, она поняла, кто это может быть, и мысль о возможности увидеться со своим единокровным братом сильно улучшила ее настроение.
Но чем ближе Энтони подходил к маленькой гостиной, тем мрачнее она становилась. Что-то явно было не в порядке. Софи это чувствовала.
Он остановился на пороге, внимательно глядя на сестру.
— Ты знакома с Энкрофтом?
Сердце у Софи дало сбой. Откуда брат узнал?
— О чем ты говоришь, Энтони?
Он презрительно прищурился.
— Ты спала с ним в Венеции, не так ли? Только не лги!
— Он вычислил меня? — прошептала она. — Понял, что это была я?
— Нет, пока еще не в курсе. Николас считает, что занимался любовью с какой-то итальянкой, которая не открыла ему своего настоящего имени. — Сомертон взялся за поручни кресла и наклонился к сестре. — Как ты могла? Распутство не в твоем характере, дорогая.
Софи знала, что брат, по обыкновению, пытался запугать ее, но сейчас было самое неподходящее для этого время. Страх разоблачения гнался за ней по пятам с того самого момента, как она покинула Венецию.
— Я не знала, что это он, — пробормотала она. — Не имела понятия, что это Энкрофт, до тех пор пока…
