— Значит, ты не ушел?
Незнакомец подошел совсем близко.
— Я вернулся сказать тебе «спокойной ночи».
— Сегодня было весело, правда?
— Правда.
— Завтра еще поиграем, да?
— Как скажешь. Спокойной ночи, Жюли.
— Спокойной ночи.
Он вышел, прикрыл за собой дверь, вернулся на прежнее место. Мари сказала ему:
— Она рассказала мне, как вы провели сегодняшний день. У нее горели глаза, она была счастлива.
Поколебавшись, Мари прибавила:
— Она вас очень любит. Не судите ее строго. Она еще слишком мала и не может знать, что это только смешная аномалия, искажение здорового инстинкта. Дети любят просто так, не задумываясь. Они не боятся парадоксов.
Он краешком губ улыбнулся. Помолчав, Мари заговорила снова:
— Ее отец совсем не занимался ею. Он был слишком поглощен своей работой.
Замолчала.
— Он погиб. Его застрелили. Обычная история, борьба правил и закона, как вы бы сказали.
— Иногда за глупость приходится платить.
Ошеломленная, пристально взглянула на него. Сказала гневно:
— Кто вам дал право так говорить? Вы о нем ничего не знаете.
Он отвечал сухо, почти резко:
— Я знаю только одно: когда у тебя нет ничего стоящего, чем бы ты дорожил, сама жизнь не представляет никакой ценности, и, расставаясь с ней, ты ничего не теряешь. Так же точно, когда ты имеешь что-то единственное в своем роде, как этот ребенок, например, — и не осознаешь этого, ты также ничего не теряешь, поскольку слепота — это та же нищета, с той лишь разницей, что во втором случае ты сам виноват. Первый принимает смерть как должное, как нечто в порядке вещей. Второй бывает смертью наказан. Это я и имел в виду, говоря о плате за глупость.
— О какой глупости вы говорите?
— О глупости того, кто спасает весь мир, не научив плавать собственного ребенка.
— Вы не имеете права его судить. Вы ничего не знаете.
— Я знаю то, что вы мне сами сказали, и то, что я вижу своими глазами. И я вас ни о чем не спрашивал.
— Разумеется, вы меня ни о чем не спрашиваете. И вам ничего от меня не нужно. Кроме одного — чтобы я была вашей шлюхой.
— Вы раскаиваетесь?
Она отвернулась и замолчала, не ответив. Потом, собравшись с мыслями, проговорила устало и почти безнадежно:
— Нет. И подпишусь под каждым словом, сказанным прошлой ночью: никогда раньше я не испытывала такого наслаждения.
— В таком случае вы никакая не шлюха, а обыкновенная женщина. Шлюхи ничего не знают о наслаждении.
Мари посмотрела на него. Потом встала и молча отправилась в спальню. Он пошел следом за ней.
