Она никогда не изменила бы ему физически, но эмоциональная неверность совсем другое дело. В конце их брака они были не так близки, как в начале их отношений.
Когда они с его братом Адамом приняли на себя руководство «Келлер корпорэйшн», ему пришлось больше времени проводить в офисе и чаще ездить в командировки. Ванесса жаловалась ему на свое одиночество и на то, что чувствует себя чужой в собственном доме. Марк мог это понять, учитывая тот факт, что его сухой, педантичной матери не нравилась женщина, на которой он женился. Разве Элеанор Келлер не ясно дала ему это понять, когда он впервые привел Ванессу домой, чтобы представить ее семье как свою невесту?
Он слышал жалобы Ванессы, но никогда к ним не прислушивался. Не придавал значения ее проблемам, полагая, что она, как большинство жен состоятельных людей, просто мается от безделья. Убеждал себя, что это временно. Что она скоро найдет себе какое-нибудь интересное хобби и перестанет ему жаловаться.
Неудивительно, что она его бросила. На ее месте он сделал бы то же самое.
Ведь ею пренебрегал ее собственный муж. Человек, который должен был любить, уважать и лелеять ее больше, чем кто-либо другой. Здесь он оплошал, не так ли? Ему вдруг захотелось больно себя ударить.
Это означает, что, если Ванесса действительно встретила другого мужчину, он не может осуждать ее за то, что она его бросила. За то, что она захотела стать счастливее, чем была с ним.
Когда он представил себе Ванессу в объятиях другого мужчины, у него застучало в висках. Но он не может ее винить, поскольку сам во всем виноват.
— Это так? — спросил он. Сейчас это уже не имеет значения, но он понял, что ему нужно знать правду.
— Нет, — тихо ответила она. — Никого не было. Во всяком случае, у меня.
Марк поднял бровь:
— Что это значит? Думаешь, что я не был тебе верен?
— Я не знаю, Марк. Не удивлюсь, если бы изменял. Это объяснило бы, почему ты так мало времени проводил дома.
— Тогда я только встал у руля компании, Ванесса. У меня появилось множество обязанностей, которые практически круглосуточно требовали моего внимания.
— И я, очевидно, не входила в их число, — произнесла она с горечью.
У Марка начала болеть голова, и он потер лоб. Он так много раз слышал в ее голосе разочарование и недовольство. Так часто слышал ее упреки в том, что он проводит с ней недостаточно времени.
Но разве у него был выбор? Почему она не могла немного потерпеть? Тогда он действительно был вынужден засиживаться допоздна на работе, но в какой-то момент это закончилось. Сейчас он не покидает офис в пять часов только потому, что не хочет ехать домой. Зачем ему туда спешить, если там ничто не доставляет ему удовольствия, кроме мягкой постели и огромного плазменного телевизора?
