На обугленные войной деревья даже не садились птицы и не вили гнезда. Стояла гнетущая тишина, внушающая тревожное чувство приближения какой-то новой беды. А деревья-уроды, как ловцы мертвых душ, действовали на психику, обостряли сознание собственной вины за случившиеся с ними несчастья, настораживали ум пониманием, что этим дело не кончится. Новая беда придет за старой и число мертвых деревьев удвоится-утроится из-за безрассудства человека, не умеющего жить в согласии с природой. Я шел, смотрел по сторонам и, кажется, от зловещей тишины, идущей от мертвых деревьев, погружался в таинственный мир Шекспира с изгибами света и тьмы.
Пока мертвая тишина не причиняла мне вреда, но ожидание наказания за содеянное варварство вызывало тревогу в душе, так и хотелось куда-то поскорее уйти прочь и скрыться от гибельных мест и никогда сюда не возвращаться. Впрочем, я так бы и поступил, если бы не интересы работы, которые подталкивали меня раз за разом в эти безлюдные и угрюмые места.
Вспомнил стихотворение, полюбившееся с детства своей жизненной правдой:
То дерево и суть его чиста,
И не лежит на нем ничье проклятье,
Живым оно похоже на Христа,
А мертвым похоже на распятье.
– Ну, слава богу! – вырвалось из груди. Наконец-то разыскал дачу-отшельник. На калитке висела большая железная подкова, выкрашенная в желтый цвет, а из трубы валил черный дым.
Собрав воедино всю свою волю и решимость, толкнул заветную калитку, она певуче открылась, я оказался в ограде дачи. Дом был старый, запущенный, кажется, забытый всеми и наводил скуку, пустоту и уныние, а не покой и благополучие, как об этом говорил полковник Шамиль.
Глава 2
Обитатели «Мусомяки»
Пей-ка, лей-ка, в глотку, водку.
В. Маяковский
Сгорбившись в три погибели, как столетний старик, в земле копался шифровальщик Микаладзе. Его я сразу узнал по фотографии, знакомясь в Кабуле с личными делами подчиненных. Он беспечно напевал:
Ты гадаешь – меня не зови —
Я и сам уж давно ворожу…
Прапорщик Микаладзе, по оценке командования Центра, был специалистом высокого класса, о нем хорошо отзывались в Кабуле, но в то же время отмечали его неуравновешенный, вспыльчивый характер.
– Михаил Николаевич! – обратился я к прапорщику Микаладзе. – Здравствуйте. Много хорошего наслышан о вас и решил познакомиться с вами без посредников.
– Извините меня, пожалуйста, я что-то вас не припомню, чтобы мы с вами были знакомы? Кто вы будете, представьтесь, пожалуйста.
– Действительно, Михаил Николаевич, мы с вами не знакомы, но я о вас знаю со слов полковника Шамиля, начальника Кабульского разведывательного центра. Перед командировкой в Кандагар он много рассказывал о вас и оперативных офицерах кандагарской «точки». Я – полковник Тоболяк. Ваш новый командир. Вот мои документы.
