Михаила Семеновича позвали в кабину пилотов. Чувствовалось по времени, что самолет подлетает к Кандагару. Я с жадностью стал всматриваться с высоты птичьего полета на изуродованную войной кандагарскую землю. Кругом воронки от бомб и снарядов, сожженные дома, деревья обуглены, черные от копоти, людей не видать. Где они? Лежат под многочисленными ритуальными камнями.
Вспомнил, как дед, Баев Илья Васильевич, рассказывал мне в детстве о злодеяниях большевиков в годы Гражданской войны в России, свидетелем этих преступлений он был, раскулаченный трижды.
– Все беды и несчастья идут от большевиков, они провоцируют людей на распри, чтобы в мутной воде хаоса и анархии извлекать пользу.
Так было в России, как говорил дед, так продолжается в Афганистане. Все повторялось один к одному. Были ли мы вправе навязать афганскому народу войну?
Всякая революция и последующая за революцией гражданская война – это несчастье для любой страны. Люди меняются в худшую сторону, ими руководит не разум, а пороки. Это они не сразу осознают, оказавшись втянутыми в разбой и насилие. Как те же «пьяные асы» будут вести себя в России, вернувшись после войны домой? Неужели так же, как в Афганистане? Будут все рушить, жечь, уничтожать, сжигать и ждать наград за свои «подвиги». А ведь у этих «асов» наверняка есть жены, дети, чему они могут научить своих детей, будучи сами не в ладах с законом и совестью?
Из-за потрясений и смуты обнищала и состарилась Россия-матушка, опустилась, как старая голубка, переживая нищету и убогость. Кто поднимет Россию с колен? Вот вопрос.
Там, внизу, была чужая земля, не наша, не русская. Глядя на изуродованную землю, я испытывал непонятную грусть. Вспомнил слова своего деда, Баева Ильи Васильевича: «Не спасет свою душу тот, кто не погубит ее ради других!» «Что же мне делать в Афганистане? Как вести себя на чужбине?» – думал я и не находил ответа. Твердо знал одну истину от деда Ильи Васильевича, что унывать нельзя. Это большой грех.
Трудностей в Афганистане будет немало, но ничего. Выдюжу, не согнусь. Все вытерплю ради России, и как говорил Мольер: «Да, я хочу умереть дома… Я хочу благословить свою дочь».
Из кабины пилотов вышел старший лейтенант Михаил Семенович Собакин. В его глазах, как на небе, светло. Бодро заявил:
– Подлетаем к Кандагару. Будем в аэропорту минут через 10–15. Да здравствует веселье! Да здравствует услад! Долетели, слава богу, нас не сбили басмачи, начало положено, теперь заправимся топливом и в обратную дорогу. Так и живем на нервах. Никуда не деться, война, будь она неладная! Я не трус, но я боюсь умереть на чужбине.
