— Мне кажется, месье Дюпон, я мог бы вам задать этот же вопрос! Не думаю, чтобы эта работа кого-либо интересовала!
— Ошибаетесь, месье! Плохих профессий нет…
— Вы правы! Что же вы ответили Андре Сервалю?
— Ничего! Это был человек, которого нужно было только слушать, и перед которым лучше молчать, поскольку он был на голову выше других. Потом он мне сказал: «Знаю, какой вы мастер…» и я подтвердил, что я мастер по стеклу, специализирующийся на реставрации старинных витражей, но эта профессия теперь не может прокормить. Только материальные затруднения, месье, приговорили меня к этой скучной работе мойщика автомобилей и ночного сторожа гаража, но она даёт мне средства… У меня жена и пятеро детей, месье.
— Но почему такие люди, как вы и Родье, совсем удалились от своего настоящего ремесла? Это кажется непонятным! Могли, же вы работать со стеклом — по своей специальности — скажем, на таком заводе, как Сент-Гобен?
— Союзники Андре Серваля, месье Моро, избирали себе скромные занятия, для которых они не были предназначены. Мэтр сам так советовал: он хотел, чтобы мы применяли свои знания и художественные методы только вместе, а позднее и в строительстве его собора.
— Это всё кажется странным… А что говорил мэтр, чтобы привлечь к себе?
— Его слова были совсем просты: «Ты один из тех, кого я ищу… Я назначу тебя главным мастером по стеклу, ты станешь шефом одной из мастерских, которые я должен создать, так как они необходимы при строительстве собора. Твоей первой обязанностью будет выбрать на твой вкус учеников — молодых компаньонов, чьи сердце и душа горят неугасимым внутренним огнём, который вдохновляет любое предприятие, влюблённых в свою работу и абсолютно верящих в наше общее дело».
— И вы без колебания последовали за незнакомцем, сделавшим такие предложения?
— Не был ли Христос незнакомцем для его первых учеников?
— Вы мне ещё скажете, что Андре Серваль был святым?
— Во всяком случае он был лучше всех нас! Возможно, это и есть причина, по которой его убили! Но он не имел подобно Иисусу право на свершение суда…
— Вы ничего не знаете! Вы не были в его мансарде хотя бы мгновение перед его убийством?
— Кто осмелился бы его судить? Вы сами последовали за ним, как это сделал я… Невозможно было сопротивляться силе его убеждения! И я уверен, что в нашей стране ещё найдутся сотни тысяч рабочих, которые послушаются человека, способного вернуть им ощущение красоты их работы или возвысить их профессию!
