Аллеин решил помочь Наташе, и он знал, как это сделать. Надо лететь к директору, Светиному отцу. Когда Аллеин влетел в кабинет директора, то понял, что задача у него не из простых.
Директор приказал секретарю никого к нему не пускать и отключить телефон. «Край, совсем край, дальше некуда, — думал директор, — хоть останавливай завод. Что делают, что делают! С кем они нас сравняли». Денег на зарплату не было, неоплаченных счетов на миллиард с лишним. Как только что узнал директор, обещанной помощи из Москвы не будет. Все складывалось так, что если не произойдет чудо или резко не изменится общая политика правительства — его завод-гигант остановится. «Что же делать, как жить дальше?» Директор чувствовал себя виноватым во всех этих бедах, хотя везде так, такая уж ситуация в стране, ничего не поделаешь. «Надо что-то делать, — думал директор, сосредоточенно глядя на пустой стол, — но что?»
Открылась дверь, и в дверях показалась секретарь:
— Михаил Степанович, звонит ваша дочь.
— Я же сказал, меня нет!
— Михаил Степанович, она говорит, что сегодня ночью умер Петров.
— Что?! — Директор знал, что Петров безнадежно болен, и все равно эта новость потрясла его. Он схватил трубку.
— Слушаю.
— Папа, сейчас звонила Наташа. Василий Михайлович ночью умер.
— Вот что, Света, ты собирайся и прямо сейчас иди к Петровым, скажи, что мы поможем, все сделаем. Поняла?
Директор нажал клавишу селектора, вызывая заместителя по общим вопросам.
— Вот что, сегодня ночью умер Петров. — Пауза. Директор в упор смотрел на зама. Тот молчал. — Мы все устройство похорон берем на себя.
— Иван Степанович, на счете ноль, — бесстрастным голосом ответил зам.
— А в кассе? — спросил директор и нажал на клавишу, вызывая главного бухгалтера. — Сколько в кассе?
— Ничего нет, Михаил Степанович, — вчера последнее на отпускные отдали.
Директор внезапно треснул со всей силы кулаком по столу и сдавленным голосом сквозь зубы сказал:
— Доработались… У него осталась одна дочь. Девчонке двадцать четыре, что она может. Оплатить! По безналичному. Как хотите, но чтоб все было оплачено, если будет что не так, как надо, голову снесу. Ясно?
— Ясно, — сказал зам, вставая.
— Все, свободен. — Зам вышел. — Семь тысяч человек на заводе. Доработались, похоронить человека не можем. — И директор вдруг неожиданно для себя грубо выругался.
