Марина | страница 4
Война была давно. Когда Семеновна родилась — война уже кончилась. Теперь в войну только ребята играют. Семеновна вспомнила про ребят и слезла с лавки.
— Спасибо за хлеб–соль, пойду…
— Куда, хвороба?
— К ребятам…
— Сегодня не ходи. Бабка твоя вечером к нам придет. В бане помыться. Праздник завтра большой. Ильин день.
— Ильин день — работать лень, — пробормотала Семеновна Петькину поговорку.
— Чего ты там сковычешь? — спросила бабка Захариха.
— Да так. Пойду помаленьку, — Семеновна спрыгнула с лавки. Надо же навестить своих смыковских приятелей.
Она вышла на улицу, опасливо проскочила мимо гусей и побежала к Городищу, где обычно собираются смыковские ребята.
Городище — это огромная гора, покрытая ольшаником. Зимой с нее хорошо кататься на санках, а летом можно просто кубарем. У Семеновны из–за Городища все ноги в синяках.
У дома Зинки–лавочницы много всякого народа: Любка косая, Валерка Егорихин, Васятка Уткодав, Зинкин сын Колька. Все они сгрудились около чего–то интересного. Семеновна подошла поближе и остановилась, раскрыв рот. Рядом с Зинкиным Колькой, посвечивая на солнце серебряным рулем, стоит голубой велосипед. Ребята смотрят и молчат, торжественно раскрыв рты и морщась в лучах велосипедного сияния. Колька треплет велосипед по сиденью и один позволяет себе ухмыляться.
Колька замечает Семеновну.
— А, и ты приперлась! — ехидно говорит он.
— Дурак, — отвечает Семеновна, чувствуя, что путь к велосипеду навсегда отрезан.
— Коль, дай покататься, — первой осмеливается косая Любка.
— Косая–косая, а туда же… покататься. Купи свой и катайся.
— Ну попроси у меня теперь чего. В прошлое воскресенье кто тебе пирога кусить давал?
— Ты еще про царя Гороха вспомни, — отмахнулся Колька и, усевшись на небесно–голубой велосипед, укатил вдоль деревни.
— А ты толстый!!! — кричит Семеновна ему вслед.
— И лисапед–то не евонный… — говорит Васятка Уткодав.
— Это к им дачница приехала с Питера.
Они стоят рядом и смотрят, как Колька едет по дороге. Им всем очень грустно.
На крыльце Колькиного дома появляется девочка, и велосипед меркнет в глазах Семеновны. На девочке коротенькое платьице и большие желтые банты. Семеновне становится стыдно за свое выгоревшее, запачканное тра–вой, глиной и еще неизвестно чем платье.
— Здравствуй, — говорит Семеновна, как это и положено у добрых людей.
Девочка молчит, а потом вдруг спрашивает:
— Ты же меня не знаешь, так чего ж здороваешься?
— Да ить как же… — только и находит сказать Семеновна.