— Ты ничего не путаешь? — переспросил священник. — Ты о Марии, жене портного Луция?
— Да, о ней, отродье дьявольское, — зло прошипела Беллина. — Это она колдовством своим превратила Антония в жеребца. Ходил он к ней лечиться от… как это… слабости в ногах. Ходил, ходил. Она что-то ему пить давала, мазями мазала. Ему, вроде, полегчало, даже бегать стал, как жеребец.
Сказав это, она закашлялась.
— И что? — спросил священник, подождав.
— А то, святой отец, что всё это для отвода глаз было. Потому как однажды ночью его видели разговаривающей с ней. Она его в свой шабаш зазывала, а он отказывался.
— Откуда ты это знаешь? — задал резонный вопрос Иоанн.
— Люди говорят.
— Какие люди?
— Разные.
Священник махнул рукой. Опять выдумывает, глупая баба.
— А потом он исчез, муж моей сестры, — продолжила Беллина. — Это Мария его из мести, что не пошёл к ней в услужение, в жеребца заколдовала. Чтоб не проболтался о её дьявольской сущности. А ещё люди говорят, что как-то одна женщина пришла в церковь на службу, прихватив с собой рябиновый прут, и увидела, что Мария стоит спиной к алтарю. А верующим глаза отводит, все думают, что она лицом, а она — спиной. Это рябиновый прут такое свойство имеет, отрывает глаза на нечистую силу.
— А зачем та женщина рябиновый прут в церковь принесла? — поинтересовался Жильбер.
— Наверно, догадывалась и хотела вывести Марию на чистую воду.
— Почему же она сразу об этом не заявила, святой отец проверил бы, — не сдавался Жильбер.
— Почему? Да она просто ведьмы этой боялась. Та ведь может и порчу навести, и посевы сгубить. — Женщина вдруг упала на колени и запричитала, глядя Бернарду в глаза: — Господин инквизитор, спасите нас от этой проклятущей дьяволицы. А то, не ровен час, и дети умирать начнут. Вот уже у соседа коза сдохла ни с того ни с сего, а у дочери моей с женихами не складывается, видать, Мария порчу навела. Хорошее ли дело женихов от девицы уводить?
— Как это уводить? — не понял священник. — Мария же в браке, сын у неё растёт, хороший мальчик, Мигель, да и с мужем они ладно живут. Болтаешь всякий вздор, — разозлился он. — Господь посмотрит-посмотрит, да и лишит тебя языка за злобу твою и наговор на людей.
Беллина бросила недовольный взгляд на святого отца, ещё ближе приблизилась к инквизитору и зашептала — однако так громко, что слышали все:
— Вот видите, господин инквизитор, даже сам святой отец за неё заступается. Видать, и его эта ведьма околдовала. Что делается! Господи, ты видишь, какая несправедливость вокруг. — Она подняла руки вверх и запричитала: — Бедная я, бедная, никто не верит мне. А ведь я пришла сюда за справедливостью…
