Пьер натянул поводья и тоже спешился. Подойдя к Анри, он тихо произнёс, так, чтобы не услышал мальчик:
— Отчаяние — это страх без надежды. Ты должен быть сильным, чтобы выжить. Мне всегда так говорил мой отец.
— Ты не понимаешь! — вскричал Анри. — Я готов убивать инквизиторов! Ненавижу их! Они отняли у меня всё: семью, дом, имя. В своей стране я вынужден скрываться, убегать. Вот и ты не доверяешь мне, я вижу!
Он вытащил меч из ножен и в отчаянии произнёс:
— Клянусь! Я объявляю им войну, этим дьяволам в рясах! Буду биться с ними любым оружием: на копьях, на мечах, на ножах. Пешим или на коне…
— Ты слишком горяч, — перебил его Пьер. — Напрасно ты думаешь, что я не понимаю тебя. Возможно, меня ждёт похожая участь.
— Тогда пойдём со мной! Мы соберём людей, мы победим это зло!
Пьер опустил голову. Сейчас ему было трудно смотреть в глаза Анри.
— Не могу. Но я уверен, что пути наши пересекутся, и очень скоро.
Ему хотелось добавить, что они встретятся в Монсегюре, но он вовремя осёкся.
— Ну что ж, воля твоя. Значит, мы остаёмся вдвоём, — сухо произнёс Анри. Он улыбнулся Мигелю, но улыбка вышла грустной. — Не могу скрыть сожаления, что расстаюсь с вновь обретённым другом. Но, значит, так угодно Богу. Может быть, свидимся ещё. Прощай!
Он сел на коня и, пришпорив его, поскакал вперёд.
По дороге в Фуа Пьер нагнал какого-то крестьянина с сыном, ехавших не спеша на телеге. Перекинувшись с ними парой слов, он узнал, что крестьяне везут в город свой товар — молоко, яйца, хлеб, — чтобы завтра с утра продать это всё на рынке. Встреча была кстати. Пьер купил у них кувшин молока, большую краюху хлеба и, пожелав им удачной торговли, свернул на боковую дорогу.
Благополучно миновав город Фуа, он выехал к реке Арьеж. Солнце совсем село за горизонт. Двигаться дальше в темноте по каменистой дороге было опасно. И Пьер решил заночевать в одном из гротов. Усталость накатила сразу. Стоило ему закрыть глаза, как он мгновенно провалился в небытие.
Сквозь сон ему чудилось тихое ржание коня. Затем что-то острое упёрлось в грудь.
— Пикнешь, и я проткну тебя насквозь, — прохрипел чей-то голос.
Пьер открыл глаза. Над ним нависала грузная фигура крестоносца.
— За твою голову инквизиторы дадут нам много золота.
Неужели это конец? Пьер попытался схватиться за меч, но незнакомец придавил ногой его руку.
— Не пытайся, — пробасил он.
Пьер почувствовал, что острый клинок ещё сильнее вонзился в грудь, и тёплая струйка крови растеклась под рубахой.
