Король с Арбата | страница 45



Как- то мы пришли всем классом в Музей Революции…

Мы долго стоим у картины «Штурм Зимнего дворца». Вот рядом с броневиком бегут с винтовками наперевес солдаты в серых шинелях, рабочие в куртках и, конечно, матросы, опоясанные пулеметными лентами. Мощное «ура!» несется над площадью. Грозовые облака прорезают лучи прожекторов. Кажется, вот сейчас невидимый на полотне художника крейсер «Аврора» цепко нащупал дулом орудия эти светящиеся окна дворца и гневно в них плюнул металлом.

Мне представилось, что и мы, мальчишки, здесь, вместе с наступающими отрядами Красной гвардии. Мы ползаем среди убитых и, как парижский мальчишка Гаврош, вынимаем из подсумков патроны, передаем их тем, кто штурмует Зимний дворец.

Я говорю об этом ребятам. Все задумчиво молчат, и только один Гога морщится:

- А какие там еще убитые? За весь штурм Зимнего только и было, что один убитый и двое раненых. Это историческая правда. Не штурм, а веселенькая прогулка.

Мне не хочется этой исторической правды. Сейчас на полотне картины как будто вдруг остановился и поехал в обратную сторону броневик, стихло «ура!», матросы и солдаты вдруг встали, повернулись и спокойно разошлись по своим казармам. На крейсере «Аврора» затянули чехлом грозное орудие, медленно гаснут лучи боевых прожекторов.

- Врешь ты все,- вяло говорю я Гоге.

- Историческая правда,-повторяет он.- Мне отец говорил.

Ребята сочувственно смотрят на меня, и только Лариска откровенно любуется Гогой, насмешливо кивает в мою сторону:

- Смотрите-ка, а он и не знал…

Нам известно, что Гогин папа - адвокат. Что это такое - мы понимаем очень смутно. Мишка говорит, что адвокат - это советчик. Мишкина мать, да и сам летчик часто ходили к нему на квартиру за какими-то советами. Мы с Женькой думаем, что адвокат - это защитник, а Славик убежден, что адвокат - это тот, кто говорит неправду и судит людей.

Однажды в нашем дворе появился настоящий футбольный мяч. С камерой, с покрышкой и шнурочком. Это летчик подарил нашему Мишке. (До сих пор мы играли в футбол самодельным тряпичным мячом.)

Мы все по очереди принялись его надувать. Даже Лариска с Лидочкой тужились, краснели, но мяч все-таки был вялым, дряблым. Позвали Бахилю. Он расставил ноги, надулся, посинел, и вот уже весь Бахилин воздух мы туго перевязали бечевкой. Мяч стал гулким, твердым.

Он лежит посередине двора и даже через ботинки дразнит, щекочет нам ноги.

- Ну-ка я,- говорит Гога. Прищур на мяч, прищур в сторону Лариски, Гога разбегается, бьет. Мяч в воздухе.