Я пригласил к себе Юрия Гагарина и Германа Титова [и сказал как можно более ровным голосом:
- Комиссия решила: летит Гагарин. Запасным готовить Титова.
Не скрою, Гагарин сразу расцвел своей улыбкой. По лицу Титова пробежала тень досады, но это только на какое-то короткое мгновение. Герман крепко пожал руку Юрию, а тот не преминул подбодрить товарища: «Скоро, Герман, и твой старт».
Накануне полета, после обеда без тарелок и вилок, из космических туб, Юрий неожиданно сказал Каманину:
- Знаете, Николай Петрович, я, наверно, не совсем нормальный человек.
- Почему?
- Завтра полет. Такой полет! А я совсем не волнуюсь. Ну ни капли не волнуюсь. Разве так можно?
Наверно, все это так и было, хотя каждое событие имеет столько окрасок, сколько людей о нем вспоминают.
Инженеру-испытателю, например, Юрий запомнился в предстартовые дни совсем другим: неулыбчатым и отнюдь не беззаботным.
«Юрий увел меня в сторону от испытательной площадки, и мы прогуливались вдоль монтажно-испытатель-ного зала корпуса. Он долго молчал, молчал и я. Юра поднял голову и грустно сказал:
- Ну вот, скоро и расставанье...» А вот впечатление академика Королева: «В своей жизни я повидал немало интереснейших людей. Гагарин - особо значительная, неповторимая личность. В дни подготовки к старту, когда у всех хватало и забот, и тревог, и волнений, он один, казалось, оставался спокойным, даже веселым. Сиял как солнышко... «Что ты все улыбаешься?» - спросил я его. «Не знаю. Видимо, несерьезный человек». А я подумал: побольше было бы на нашей земле таких «несерьезных» людей... Один случай меня особенно изумил. В то утро, перед полетом, когда Юрий одевался в свои космические доспехи, я заглянул в «костюмерную» и спросил: «Как настроение?» - «Отличное», - ответил он и, как обычно, с ласковой улыбкой произнес: «А у вас?» Он пристально вглядывался в мое сероватое, уставшее лицо - не спал я ночь перед стартом, - и его улыбка разом погасла. «Сергей Павлович, вы не беспокойтесь, все будет хорошо», - сказал он тихо, но как-то по-свойски».
Герой - всегда собирательный образ, как бы ни был реален человек, ставший им. К фактам и датам биографии прибавляются те миллионы глаз и миллионы ушей, которые смотрят на него и слушают о нем. Народ не хочет знать о мимолетном и слабом в характере своего любимца. Нет, он не придумывает ему другую жизнь, просто волшебно освещает ее собственным светом, согревает своим дыханием.
И люди правы, когда делают так.
