Завуч слушал с грустным пониманием. Большинство мальчишек за окнами обладали сходными биографиями.
- Вот что, - сказал он вдруг. - Через полчаса экзамены. Пусть ваш брат поднимается на четвертый этаж. Я внесу его в список. Как, вы сказали, его фамилия?
Антонина выбежала, не чуя ног.
- Скорее, Юрка, скорее! - И внезапно охнула: - Но ты же не готовился! Экзамены прямо сейчас.
- Тоня, не волнуйся, - вполголоса твердил он, пока они поднимались по лестнице, и заглядывал ей в лицо с нижней ступеньки, потому что она бежала впереди него. - Конечно, сдам. Не боюсь я никаких экзаменов. Я все знаю, ты успокойся...
Четыре часа, пока Юра писал сочинение и решал арифметические задачи, Антонина бродила вокруг дома.
- Задачки сошлись с ответом? А какие были слова трудные? Как ты их написал? Мягкий знак не забыл? - она тормошила его.
Он же повторял, как прежде:
- Да все хорошо, Тоня. Ты не беспокойся. Антонина вторично отправилась к завучу. Тот просмотрел только что поданные ему списки.
- А знаете, ваш брат действительно очень хорошо сдал. «Четыре» и «пять». Мы его принимаем. Но общежития дать не могу. Все койки уже заняты. Попробуйте устроить у местных жителей. В прошлом году наши ученики снимали там углы.
Антонина и Юрий перешли железнодорожную линию, постучались в самый первый дом. Открыла старуха. Да, конечно, у нее жил ремесленник. И занимался тут, и спал. Тихий прилежный постоялец (она испытующе скользнула глазами по пришедшим). У нее очень хорошие условия, почти что отдельная комната. Берет недорого: всего двадцать пять рублей в месяц.
«Почти отдельная комната» оказалась тесным чуланом без окна, отгороженным грязной ситцевой занавеской. В чулан вмещались только раскладные козлы с соломенным тюфяком да больничная тумбочка, заменявшая и стол и шкаф. Лампочка малого накала болталась на шнуре.
Антонина оглядела этот затхлый закуток и за руку вывела брата на вольный воздух. После нескольких неудачных попыток они вернулись в училище. Третий раз за день Антонина постучалась к завучу.
- Ведь он не сможет платить даже одного рубля, поймите. Как-нибудь, хоть в коридор, поставьте кровать.
- Некуда. Не могу!
- Тогда... все равно зачисляйте! Будет у меня в Москве жить.
Завуч открыл было рот, чтоб отвергнуть и эту возможность... Но Тонины карие глаза так упрямо сверкали, а гладкие упругие щеки так ярко пламенели, что молодой человек только вздохнул и улыбнулся. Рука его сама собою потянулась к перу. «Явиться на занятия 25 августа», - написал он на бланке.
