Он видел страду и томление мира,
Предельное горе его.
Болезнь разрушает, и в старости — тленье,
И смерть убивает совсем,
И люди не могут для правды проснуться,
И гнет он чужой принимал.
«Я буду искать,— он сказал,— и найду я
Один благородный Закон,
Чтоб встал он на смерть, на болезнь
и на старость,
Людей бы от них защитил».
В спокойном потерянный так созерцаньи,
Он думал, что юность, и мощь,
И жизненность силы, в повторном возврате,
Свершают конечный свой тлен.
О том он без радости мыслил чрезмерной,
Без скорби, без смуты ума,
Без грезы дремотной, без крайней истомы
И без отвращенья души.
Он думал об этом в спокойствии мира,
Лучами внутри осиян.
И Дэва из Чистых высот появился,
Как Бхикшу, как нищий, пред ним.
Дошел он до места, где медлил царевич,
Царевич почтительно встал,
Спросил его, кто он, и Дэва ответил,
Ответствуя, молвил: «Шаман м.
При мысли о старости, смерти, недуге
Томительно я заскучал,
Оставил свой дом, чтоб искать избавленья,
Но всюду, куда ни взгляну,
Все старость да старость, все смерть и недуги,
Все гибнет, не прочно ничто.
Ищу я блаженства чего-нибудь в мире,
К чему не притронется тлен,
Того, что не вянет, того, что не гибнет,
Начала не знает совсем,
На друга и недруга с равенством смотрит,
Не ждет красоты и богатств,—
Ищу я блаженства — того, кто находит
Покой сам с собою один,
В обители тихой, далеко от мира,
Куда не приходит никто,
Не тронут истоком мирских осквернений,—
Что нужно поесть,— попрошу».
И как он стоял пред царевичем,— кверху
Поднявшись, в пространстве исчез.
Царевич, с отрадой, подумав, воспомнил
О Буддах, что были в веках,
И в полном нашел соответствии вид их
С явленьем того, кто исчез.
Так все сопоставив в уме, самоцельно,
Он мысли о правде достиг
И как до нее досягнуть. Пребывая
В молитвенной этой тиши,
Он чувства свои подавил, он всем членам
Послушными быть приказал,
И в город направился. В это же время
Вся свита сбежалась к нему,
Помедлить просили его; но, лелея
Те тайные мысли в уме,
Он двигался телом по той же дороге,
А сердцем был в дальних горах:
Привязанный слон так, плененный цепями,
Все в диких пустынях умом.
И в город царевич вошел, и увидел
В людском закрепленных людей.
О детях своих умолял его старец,
Молил молодой о жене,
Другие для братьев чего-то просили,
У каждого просьба была.
Все те, кто был связан родством и семьею,
Стремились к тому иль тому,
Все бывшие слитыми родственной связью,
Разлуки страшились они.
И сердце царевича радость узнало,
Когда он услышал слова:
«Разлука и слитность». «То добрые звуки,—
