Девушки сбегались на крик, поддерживали деда; но Платон был упрям и строптив, точь-в-точь молодой бык Чепка.
Лицо его наливалось кровью, он свирепел:
— Вы думаете, я глупее вас?! Сам знаю, что мне делать. Не суйте своего носа в чужой огород! — И, сжимая кулаки, кричал на деда Хоботьку: — А ты, старый, не покушайся на мой авторитет! Не то худо будет!
Целый месяц осаждал въедливый дед Платона Перетятько — и зря.
И однажды на МТФ случилось необычайное Происшествие.
В тот злосчастный день дед Хоботька и Перетятько сидели в тени телятника под пузатой стеной и снова — в который раз! — судили, как долго еще будет стоять она, эта стена.
— Завалится стена, Платон, — убеждал дед, еле сдерживаясь, чтобы не разругаться. — Смотри, щели-то как расширились! Хоть бы подпоры поставить, а то и до худа не далеко, еще придавит какую скотиняку.
— Ты здесь кто? — усовещивал деда Платон. — А-а… Видишь! А я — кто? Заведующий. Я смотрю куда? На стену. Стена какая? Стена пузатая. Я даю указание перекладывать ее? Не даю. Почему? Потому, что она еще до страшного суда выстоит… В общем, это не твое дело… Получил указание — работай, не получил — спи… — Перетятько потягивается на мягкой навозной трухе, подгребает на ощупь под голову пять-шесть сухих кизяков и блаженно закрывает глаза. — Ты, дед, не беспокойся, — говорит он заплетающимся языком. — У Акульчихи двад-с-с… двад-с-с… дв… ф… ф… хр… хр…
Когда Хоботька обернулся к вдруг умолкнувшему Платону Перетятько, тот уже крепко спал.
— Ах ты, елки-палки-моталки! — изумился дед и, крепко почесав затылок, пошел в телятник выяснить, как прочно держится опузатевшая стена.
С великой тщательностью исследуя трещину в углу, дед Хоботька нечаянно коснулся стены плечом и, к неописуемому ужасу своему, услышал вдруг, что где-то под крышей в разных местах громко затрещало, заскрипело, застонало. На глазах у оторопевшего деда стена чуточку отошла, затем просвет увеличился, в сарай хлынул солнечный свет, в трещину он увидел небо и траву — и пошла-пошла валиться стена от угла к углу, выгибаясь и распрямляя «пузо».
— Тикайте! — крикнул дед телятницам, чистившим сарай, и бросился с небывалой прытью вон: спасать спавшего под стеной заведующего фермой.
Поздно! Дед — на порог, а правый край стены уже лег, прикрыв Платона Перетятько. И тотчас упала вся стена, от угла до угла, охнув, ухнув и подняв тучу кизячной трухи и мусора…
…— Вытащили мы его, бедолагу, — рассказывал после дед Хоботька, — а он бледный и молчит. Помяло малость. Мы его водой, а он говорит: «Ты, Хоботька, стену толкнул, на мою жизнь покушался». Вот ты дело какое!.. То говорил — на авторитет мой покушаешься, теперь — на жизнь… Бригадир сказал мне: «Командуй пока», а указаний никаких не дал. А мы замес готовим, саман делать будем… А Перетятько что? Перетятько отлежится, мужик он крепкий. Да и наука будет впредь: не спи под пузатой стеной…
