«Роль лошади в прогрессе человечества необычайно велика, хотя этот бесспорный факт еще не стал предметом глубокого исследования для ученых, историков и деятелей искусства.
Между тем лошадь по своему развитию стоит близко к человеку, так как она эволюционировала вместе с ним…
Собаке памятники ставят, а лошади отдельных памятников не делают. Обязательно на ней, растопырившись, восседает некто с перстом указующим. Это несправедливо. Человека надо изображать не верхом на лошади, а рядом с ней, в одной упряжке, ибо и человеку и лошади больно врезались в плечи лямки прогресса.
«Лошадь — человеку крылья!» — это мудрое народное изречение абсолютно точно отражает действительное положение вещей: именно лошадь помогла человеку ускорить мировой прогресс.
Исходя из вышесказанного, собрание выносит решение:
1. Праздновать День лошади, как было установлено в старину, — 18 августа.
2. Вменить в обязанность членам содружества, имеющим филологическое, биологическое образование и практический опыт работы, собирать и обобщать материалы, подтверждающие и доказывающие, что лошадь — существо благородное, умное, обладающее разумом и вынесшее тяготы мирового прогресса наравне с человеком, с тем чтобы привлечь внимание ученых, историков и деятелей искусства к трагической судьбе лошади…»
Не буду перечислять все пункты решения — их было много. С лошадьми расстались мы уже при свете фонарей. На прощание еще раз угостили их хлебом с солью, сахаром. Я кормил высокую лошадь. Она ела, аккуратно охватывая ломоть подвижными губами, и смотрела на меня дружелюбно, с доверием и пониманием. Зажурин поглаживал ее и говорил со слезой в голосе:
— Последние могикане наши… А до войны у нас в колхозе своя конеферма была. В праздники и старые и малые джигитовали: любо-дорого смотреть… И какие лошади были!..
Ночевать я пошел к Кононенко. Он до полуночи читал мне «Записки ветврача», где интересно и взволнованно рассказывал о лошадях, которых уже давно нет на свете, так, как можно рассказывать лишь о близких, родных людях.
На рассвете Петр Павлович подвез меня к полустанку на ветеринарной «скорой помощи». Мы простились с объятиями и заверениями, что непременно встретимся в будущем году в День лошади. Он уехал на дальнюю ферму, а я остался на полустанке один.
Ночь таяла — она с тихим шорохом рассеивалась прохладной синей росой, приятно освежающей лицо; небо быстро светлело, становилось прозрачно-сиреневым, притягательно бездонным. Яснел за речкой горизонт, и на нем четко вырисовывалась узористая крона старого дерева, выше чистыми праздничными красками зацветали перистые облака. Они отразились в фиолетовой речке между островками камыша, как приметы хорошего дня, а в моей душе эти свежие цвета ясного утра зазвучали предвестием неиспытанной радости.
