— Мардиан мимоходом упомянул, что вы знаете свою судьбу, ибо она предсказана вашими пророками. И вы ожидаете Спасителя — мессию. Это так?
Эпафродит почти смутился.
— Священные предания любого народа обычно кажутся нелепыми, когда их излагают тем, кто в них не верит.
— Нет, я на самом деле хочу узнать. Расскажи об этом.
— За столетия наши верования изменились, — сказал он. — Мы никогда не верили в жизнь после смерти. У нас есть собственный Аид — Шеол, мрачное место, где блуждают тени. Мы никогда не думали о том, что история нашего народа движется в определенном направлении к некой предопределенной цели. Однако наше Писание пополняется, и в новейших его книгах говорится о бессмертии души, а кое-где даже о возможности телесного воскрешения. О том, что мир движется к великим переменам, а принести их должен мессия.
— И кто этот мессия? Он царь? Жрец?
— Смотря на какое пророчество полагаться. Захария, один из наших пророков, говорит о двух мессиях — жреце и царе, потомке великого царя Давида. Даниил предвещает лишь одного Спасителя и именует его Сыном Человеческим.
— Но в чем заключается его миссия?
— Он призван возвестить наступление новой эры.
— Какой новой эры? В чем ее новизна?
— Эры суда и очищения. За ней последует золотой век мира и благоденствия.
Мир и благоденствие царит сейчас в Египте и без всякого мессии, однако мы можем потерять все из-за переменчивой политики Рима.
Я взглянула Эпафродиту в глаза.
— Мир и благоденствие — именно этого я добиваюсь для своего народа и своей страны. А ты сам веришь в пророчества?
Он улыбнулся.
— Я не вникаю в них. Для человека, всецело занятого неотложными повседневными делами, мечтания о грядущих веках отступают на задний план. Нет, я не отвергаю пророчества, просто у меня нет в них необходимости. Они не имеют отношения к той жизни, которой я живу. Если она ставит вопросы, бесполезно искать ответы у пророков.
— Есть предания и о женщине-мессии, — напомнила я ему.
Он усмехнулся.
— А, вот оно что. Гадаешь, не окажешься ли Спасительницей ты сама?
— Нет, но мне интересно, могут ли люди увидеть ее во мне.
Эпафродит задумался.
— Возможно. Но тебе придется узнать обо всем самой. Я с такими пророчествами не знаком.
Я вздохнула.
— Это разрозненные сочинения. Одно называется «Оракул безумного претора», другое — «Оракул Гистаспа», и еще одно под названием «Оракул горшечника». Кажется, и в книгах Сивиллы есть нечто подобное. Я прикажу, чтобы в библиотеке сняли с них копии и взялись за изучение.
