Павильон, о котором говорила тетя, был, по правде говоря, предназначен для удовлетворения иных нужд бедного человечества, но он был очень чист. Благодаря высокому кустарнику вокруг я могла приблизиться, не боясь быть замеченной. Берта вошла в него, а Поль, осмотревшись, вошел за ней, закрыв за собой дверь на задвижку. Я быстро нашла место, удобное для наблюдения. Бревна и доски павильона были пригнаны не плотно. Я припала к щели глазами и увидела то, о чем сейчас расскажу. Дайте только перевести дух.
- Ах, мой милый! - говорила Берта, - я очень была несчастна, что вынуждена отказать тебе, но я так боялась. Здесь я спокойна. Мой дорогой Мими! какой праздник я ему устрою... при одной мысли я уже чувствую наслаждение. Но как же нам устроиться?
- Не беспокойся, дорогая. Сначала позволь полюбоваться на твою Биби. Я так давно мечтал об этом!
Я представляю вам самим думать о том, что я в эту минуту переживала. Что они будут делать?
Ждать мне пришлось недолго. Барон встал на одно колено и приподнял юбку. какие там прелести открылись!! Округленные колени, восхитительные ножки, перламутровой белизны нежный живот... Эта божественная картина, достойная кисти великого Тициана, завершалась блестящим черным шелковистым руно, густота и длина которого была поразительн а...
- Ах, я так люблю ее, - говорил восхищенный Поль, - она так мила, так свежа и прекрасна! Раздвинь свои ножки, я хочу поцеловать ее милые губки. Я хочу увидеть твой божественный цветок, раскрыть его лепестки губами...
Берта сделала, что просил Поль. Ее ножки раздвинулись, открыв маленькую розовую щель, к которой прильнул губами ее любезный. Берта была в экстазе, закрыв глаза, она совсем откинулась на неудобном сидении и бормотала бессвязные слова. Страстная ласка охватила все ее тело: - Еще, еще... милый... сейчас... ох...
Что они делали, боже мой! Я видела все очень ясно, все действия происходили в полуметре от моих глаз, которые я не могла оторвать от столь захватывающего зрелища. Я не предполагала, что это деликатное место может доставить такое наслаждение, но вскоре почувствовала и у себя в том же месте какое-то странное щекотание, приносящее мне сладостное удовольствие...
Но вот Поль поднялся, поддерживая тетю. Казалось, она не может прийти в себя... Но вскоре она открыла глаза и с жаром поцеловала его. Затем она быстрым лихорадочным движением расстегнула брюки барона и подняла его рубашку над животом. Моим глазам предстал предмет, настолько странный, что я чуть не вскрикнула. Что это был за предмет?.. Длина и толщина его причиняли мне головокружение. Берта, по-видимому, не разделяла моей тревоги, так как стала гладить этот предмет рукой и с восхищением ворковать:
