Они оказались смежные, расположенные на последнем этаже в восточном крыле дома, с выходящими на ворота окнами. В моей спальне над постелью висело большое зеркало, я тут же повернул его к стене. Теперь, по крайней мере, никакая ведьма не сможет подглядывать за мной. Потом я поднял фрамугу окна и выглянул наружу, вдыхая прохладный ночной воздух. Я был полон решимости не смыкать глаз до рассвета.
Темнело, где-то вдали заухала сова. Позади был долгий день; с каждым мгновением становилось все труднее не спать. Однако вскоре я услышал шум — сначала щелканье хлыста, потом топот копыт по гравию. К моему изумлению, из-за дома выехала карета, запряженная четверкой лошадей, и покатила к воротам. И какая карета! В жизни такой не видел.
Черная как смоль и так прекрасно отполированная, что отражались звезды и луна. Кони вороные, с темными плюмажами. На моих глазах кучер хлестнул по их спинам. Точно не скажу, но, по-моему, это был Кобден, тот человек, который возил нас в крепость Малкин. Мне показалось, что ворота распахнулись сами и сами же закрылись, когда экипаж проехал. Во всяком случае, никого поблизости видно не было.
Кто сидел в карете? За темными занавесками разглядеть не удалось. Скажу одно: в ней могли бы ехать король или королева. Вдруг внутри госпожа Вюрмальд? Если да, то куда она направилась и зачем? Сна не было ни в одном глазу. Почему-то я не сомневался, что она вернется до рассвета.
Я простоял у окна около получаса. Луна медленно клонилась к западу, прошел короткий, но сильный дождь, оставив на подъездной дороге лужи. Вскоре, однако, тучи разошлись, и луна снова залила все вокруг желтым светом. Минуло еще минут пятнадцать, бороться со сном становилось все труднее, глаза слипались, голова падала на грудь, но потом я внезапно очнулся, уловив во тьме крик совы. И сразу вслед за ним вдалеке послышались топот и стук колес.
Подъезжала карета; в тот момент, когда, казалось, кони вот-вот врежутся, ворота распахнулись. Сами, на этот раз я разглядел отчетливо. Экипаж устремился к дому, кучер нахлестывал лошадей, словно в гонке со смертью, и замедлил движение лишь у развилки, откуда дорога вела за дом.
Внезапно я понял, что непременно должен выяснить, действительно ли внутри госпожа Вюрмальд. Возникло сильное ощущение, что это поможет мне понять нечто крайне важное. Можно было воспользоваться одной из задних спален. Слуги, надо полагать, отдыхали в своих комнатах; значит, кроме священника и меня, на этом этаже никого не было. По крайней мере, я на это надеялся.
