— А не забоишься?
— Нет.
— А если к немцам попадешься… Бить будут, может, совсем убьют. Не забоишься?
— Я его знаю, — сказал Максимка. — Ничего парень. Принимай, Аксен.
Аксен отпустил Михина, поднялся.
— А теперь слушай мою команду. — Он заглянул в книжку и скомандовал: — В одну шеренгу становись!
Ребята проворно вскочили, заспорили, кому за кем становиться. Наконец, «гарнизон» был выстроен. Блестели загорелые запыленные голые ноги, ветер надувал измазанные глиной рубашки. Аксен придирчиво оглядел строй и остался доволен выправкой своих подчиненных. Он поднял с земли винтовку и сказал:
— Про эту винтовку никому ни слова! Кто скажет, будем судить! Своим судом…
Про остальное оружие Аксен не сказал никому, даже тем, кого приняли в гарнизон. Кроме него, Тимошки, Максимки да Семки Манжина, о спрятанных винтовках никто не знал.
Стрелять решили в лебеде, на пустыре. Аксен перекинул винтовку через плечо. Патроны он поручил нести Тимошке.
— Пошли, — сказал он просто, забыв, что для этого есть команда.
Низко, почти над самой землей, пронеслись два самолета с черными крестами на крыльях.
— Глядите, ребя! — закричал Семка. — Бумажки бросили!
В небе трепетали розовые листки. Они все ниже опускались к земле, ветром их несло к пустырю. Ребята кинулись подбирать листовки. Аксен поднял один листок. На нем был напечатан крупный портрет Гитлера — с усиками и челкой.
— Крестьяне Дона, — медленно прочитал Аксен. — Славные донские казаки! Сталинград окружен. Доблестная немецкая армия добивает большевиков. Фюрер дает вам полную свободу. Встречайте германских солдат хлебом-солью. Да здравствует фюрер…
Ребята затихли. Аксен помрачнел. Ветер трепал листовку в его руках.
— Тимош… Тимош, — шепнул Семка, толкнув Тимошку в бок.
— Чего еще, — сердито отозвался Тимошка.
— А фашисты… они люди?
Тимошка неожиданно размахнулся и дал Семке подзатыльник.
— Дурак! — сказал он и сплюнул под ноги.
— Чего ты дерешься, — захныкал Семка. — У него спрашивают, а он дерется…
— Эх, вы! — крикнул Аксен. — Чего порядок нарушаете? Тимошка, в чем дело?
Тимошка насупился, а Семка выбежал вперед и пожаловался:
— Да я спрашиваю у него, Ксеша, фашисты, мол, люди? Мамка сказывает, никакие они не люди, а черти рогатые… Так он по затылку.
— Придут, увидишь — люди или черти рогатые, — сказал Аксен серьезно. — А сейчас идемте!
Казачата ватагой побежали за Аксеном. Больше всех старался Тимошка. Он первым решил выстрелить из винтовки, поэтому держался рядом с братом.
