«Нужный, что ли, человек?» — спросила она взглядом Юру. Зять лишь посмеивался, слушая пререкавшихся с соседом Ксению и бабушку: у каждой из них был свой твердый взгляд на то, где и как должны лежать распашонки, стоять детские кроватки, горшочки…
Сулико стал в эти дни человеком действительно необходимым. Осмотрев и даже ощупав жестковатые, колкие, явно не новые матрасы Юриного семейства, привез на крыше своего «Мерседеса» почти новые. Один из матрасов был широк, как аэродром и «освежен», перетянут.
— Я на нем отлетался, — объявил Сулико, чтоб щепетильный Юра затих и вовсе не думал, что сосед на них «потратился». — А вам еще взлетать и взлетать…
На другой день притащил две детские кроватки, объявив торжественным тоном, что «каждый иерусалимский казак должен иметь своего коня».
Начались нелегкие дни. Двойняшки орали вразнобой. Осенька басил с утра. Ахава начинала визжать-надрываться точно с полуночи, хоть проверяй по ней часы. Будила своим криком Игорька, который тоже начинал хныкать. Марийка и бабушка не спали несколько ночей подряд и валились с ног. Заглянула маленькая, пожалуй, даже миниатюрная и на редкость стройная, как «модель» с рекламных фотографий, и взлохмаченная, соседка в кружевной кофточке, «профессор и медсестра военного времени», как она представилась. Похоже, со сна ее подняли… Сказала, что ее зовут Шушана и что плач и визг новорожденных доносится даже до ее дома, до которого полсотни метров. Это ненормально. Надо подумать, в чем дело.
Повертела, на правах «сестры военного времени», Юриных крошек, подумала и объявила неожиданным для такой миниатюрной женщины хрипловатым и безапелляционным «адмиральским басом», что у мамы не хватает молока. Даже Юра от ее «адмиральского баса» вздрогнул, а Марийка возмутилась, выпятив свои могучие груди: «Это у меня-то?!» Почти выгнала Шушану, а через полчаса проревел у дома Аксельродов мотор «Мерседеса». Сулико знал, как видно, всегда и все. Кликнул Юру, чтобы притащил из его машины детские весы. Стали горластых взвешивать. До кормления и после него. Выяснилось, оптимист и весельчак Осенька высасывает у мамы едва ль не все. Ахаве остается грамм пятьдесят… Как тут не кричать, не сучить ножками?!
Сулико отправил Юру за детскими «смесями», в доме наступил некоторый покой. Марийка и бабушка, в четыре руки, справлялись с новорожденными. Игорек был почти в забросе, но вскоре Шушана стала забирать его к себе. «Пусть носится по Эль-Фрату вместе с моими шалунами…»
