Ответ пришел скоро, в то же самое мучительно-долгое и жаркое лето 90 — го. Громыхнула жестяная крышка на дверной прорези, упали на пол очередные «Московские новости». В газете интервью Александра Яковлева.
Спросил журналист Яковлева: «Почему у нас не возбуждаются уголовные дела по статье о пропаганде национальной розни?»
И вот ответ:
«Я тоже задавал этот вопрос, и не один раз, в том числе генеральному прокурору. Но, видимо, и генеральный прокурор не решается возбуждать эти дела. Существует какое-то («Какое-то», — Юра усмехнулся) мощное давление, из-за которого невозможно применить закон. Может быть, потому, что везде есть люди, которые говорят о себе: «Я интернационалист, вот только евреев надо бить…»
Юра старательно выписал в свою книжечку дату. «М. Н. Номер 28, от 15 июля 1990 года».
— На случай, если доживем до Нюрнберга, — сказал, усмехнувшись, Марийке.
Никаких тайн больше не было. Раз генеральный прокурор, во всем подчиненный Горбачу, спеленут, рукой шевельнуть не может или… в заговоре, значит за вакханалией российских фашистов стоит сам Крючков, председатель КГБ СССР. Не тот ли самый гебешный «крючок», который в свое время удостоил арестованного Юрия Аксельрода личного допроса? Не добился от Аксельрода имен «соучастников» и передал его хмырю в капитанских погонах, который кричал, что они покончат с аксельродами…
Юра позвонил знакомому газетчику. Узнал от него, что на все запросы и населения, и столичных газет КГБ СССР отвечает, что у них «по этому поводу нет никаких сведений».
Соседи по туполевскому дому, евреи из конструкторских отделов, панически боялись за детей. Их деды, побывавшие, в свое время, в инженерных «шарашках», выскакивали утром из подъезда, застегивая на ходу шубы и кожаные летные регланы — первыми спешили в ОВИРы, узнать, что и как? Навек засекреченные отцы, «прибитые гвоздиками к полу», как они говаривали, выталкивали своих детей и внуков из России, — и морем, и сушей, и воздухом: лубянская дудочка запугивала неостановимо — на одной ноте, режущей ухо.
Юра видел, начинается уж не эмиграция российских евреев, а бегство. Так бывало, рассказывала мать, лишь во время войны, когда отцы-матери хватали своих младенцев в простынку и — дай Бог ноги… Его ошеломили первые успехи Крысолова, — он вытолкал своей дудочкой из России — при полном молчании российской интеллигенции, три-четыре газетных всхлипа не в счет, — более миллиона самых «не нужных» стране людей: врачей, ученых, инженеров-конструкторов, Вытолкал безнаказанно… Окончательные цифры этой «акции Крысолова» он узнал позднее, но уже тогда бросил Марийке озабоченно:
