Зеленая, угрюмая, тупая,
По веточке опасливо ползя,
Боясь всего и всюду уступая,
Спала, жрала, — но больше жить нельзя.
И вот легла недвижно в белый кокон,
Как мумия, спеленута в шелка.
А солнце жарко грело стекла окон,
Синела высь, чиста и далека.
Жизнь оставляет тело. Но во взорах,
Сквозь страх и боль, сверкает эта высь.
Взорвись же, тело косное, как порох…
И если есть во мне душа — взорвись!
…И как-то утром вдруг открылась тайна:
Разорван саван, брошен тесный дом.
Пестра, светла, легка необычайно,
Она как бабочка трепещет над цветком!
