«Тяжела ты, шапка Мономаха!» — успел ухмыльнуться Станислав Гагарин, и тут же вздрогнул, когда «Москвич» сорвался вдруг с места и резво побежал по Каширскому шоссе.
Место водителя оставалось пустым.
— Извините, — возник в сознании голос Агасфера, и вслед за этим за штурвалом материализовался Вечный Жид.
Левую руку он вальяжно держал на рулевом колесе, а правую полуоборотясь к пассажиру, протягивал Станиславу Гагарину, не успевшему обалдеть от нового фокуса Зодчего Мира.
— Не успел, знаете ли, принять земное обличье, — несколько виноватясь, пояснил тот. — Уточнял по нашим каналам место нынешней встречи.
— А про ГАИ не подумали, — упрекнул его смягченно укоризненным тоном писатель. — Т а ч к а летит по шоссе без водителя за рулем… Потрясный кадр для ментов! Кстати, вы слишком гоните машину, Фарст Кибел.
— Резонно, — согласился Вечный Жид, сбрасывая газ и перестраиваясь правее. — Времени у нас вагон и маленькая тележка. Тише едешь — дальше будешь.
Сочинитель неопределенно хмыкнул.
— О завтраке не беспокойтесь, — добавил Вечный Жид, откликаясь на мысленный вопрос пассажира. — Ваши привычки мне известны… Скоро кофейку попьём. А для вас чай соорудим. Годится?
«Хреново, — подумал Станислав Гагарин. — Значит, мне так и оставаться г о л ы м? Без ущелины, в которую можно было уйти с сокровенными мыслями… Перспектива, я вам доложу!»
— Обижаете, Папа Стив, — вслух произнес Агасфер, снова с улыбкой отворотясь к писателю. — Отказываете мне в чувстве такта? Сокровенное мыслящего существа — для нас т а б у. Я читаю ваши мысли исключительно для ускорения контакта, не более того. Для пользы дела, так сказать.
— И на том спасибо, — отозвался Станислав Гагарин.
Остановились на Пушечной улице, аккурат у церквушки, через которую год назад проходил писатель, навещая Валерия Павловича Воротникова, который руководил ф и р м о й, занимавшей приличного размера здание, выстроенное внутри квартала.
Писатель подумал было, что чересчур многолюдно здесь, б о й к о е место, пристрелянное н а р у ж к о й, а в том, что он вовлекся в нечто такое, где без осмотрительности не обойтись, Станислав Гагарин не сомневался, но тут передняя правая дверца распахнулась, и размышления сочинителя прервались.
В салоне появилась молодая женщина, и это удивило писателя. На участие в их делах прекрасных созданий, да еще и натуральных блондинок — гагаринская слабость! — Станислав Семенович не рассчитывал.
— Меня зовут Верой…
Молодая женщина повернулась, открыто и весело улыбаясь, к писателю, протянула руку, которой Станислав Гагарин с готовностью, стараясь сделать сие поэлегантнее, коснулся губами.
