— Я готов на любые испытания, — просто сказал писатель.
— Мы в этом не сомневались… Но, кажется, надо з а п у с к а т ь время. Итак, мы встретились с вами 22 апреля 1992 года. Сейчас снова 21-е число, восемь часов утра… Поехали!
Казалось, что внизу ничего не изменилось. Но это только казалось. Станислав Гагарин будто изнутри ощутил, что б е с к а ч е с т в е н н ы й богоподобный эфир как бы сконденсировался в ощутимую организмом, рецепторами проник в физическую реальность.
Лежащая под ними Москва т в е р д е л а, превращалась в ч у в с т в е н н о воспринимаемую действительность, осязаемый континуум, где восстанавливались механические величины.
Корабль Агасфера, который Станислав Гагарин толком и не разглядел, висел над Лужниками, и с высоты трех километров столица Руси Великой, непоколебимый Третий Рим, его мощные просторы просматривались всеоглядно.
Еще мгновение, и писатель понял, что Москва обрела жизнь, время, остановленное могущественным Зодчим Мира, возродилось и потекло вновь.
— Жизнь продолжается, — сказал Вечный Жид. — Как любил выражаться ваш бывший правитель: процесс пошел…
— Тьфу! — сплюнул Станислав Гагарин. — В доме повешенного не принято говорить о веревке, а вы, партайгеноссе Агасфер, заговорили о палаче…
— Тут всё сложнее, — совсем по-человечески вздохнул пришелец. — Меченый генсек, антихрист, этот агент л о м е х у з о в скорее намыливал веревку и помогал набрасывать на шеи соотечественников удавку. А затягивали и продолжают затягивать ее другие…
— Кто они? — спросил писатель.
— Для этого я здесь и появился… Попытаемся вместе ответить на этот вопрос. Вы готовы, верный сын России?
— Служу Отечеству, — ответил Станислав Гагарин.
Когда писатель вернулся в больницу, ничто не напоминало там о случившемся недавно разгуле подземной стихии.
Впрочем, никаких следов и не должно было остаться, ибо планета Земля, отброшенная в прошлое, проживала эти сутки повторно. Катастрофе предстояло еще разразиться, если Великий Жид не сумеет найти тех, кто применил сейсмические силы, и не выбьет чудовищное оружие из рук пособников галактических посланцев Зла.
И снова было двадцать первое апреля, уже исполнилось восемь часов утра, сосед Колпаков оставался Колпаковым, а не принявшим его обличье Агасфером.
Сейчас Андрей Васильевич заглянул на гагаринскую половину и спросил:
— За газетами пройтись не желаешь, Семёныч?
В невинном предложении не было ничего предосудительного, и писатель вознамерился было ответить согласием, но в сознание неожиданно проник голос Фарста Кибела, Вечного Жида:
