- Возникнет лишняя путаница, - строго читал мне лекцию Овид. - Итак некоторые постоянно заглядывают в настоящий мир через зеркала с помощью заклинаний. Они пользуются зеркалами, как окнами, и таких окон много, а вот дверь всего одна.
- Теперь ни одной, - сварливо напомнил Хома.
Табурет стал в последнее время невыносимо раздражительным и постоянно пилил меня за то, что не ищу осколков, а я просто не знал с чего начать, и это также не улучшало моего настроения. Мы постоянно ссорились.
Из рассказов Овида ясно было пока лишь одно - осколки зеркальной двери в Хезитат не дают отражения и кажутся обыкновенными стеклами. В них могут отражаться только люди и предметы из настоящего мира. С одной стороны, это облегчало поиск, но, с другой - подобное свойство осколков делало их в глазах обитателей Микста ненужным стеклянным хламом. О входном зеркале знали, конечно, посвященные, но где уверенность, что осколки попали именно в их руки.
На четвертый день нашего пребывания в Миксте я проснулся в дурном расположении духа.
Ночью, естественно, внизу опять дрались и орали.
В конце концов Овид не выдержал и отправился к хозяину, чтобы высказать все, что думает о его заведении. Кончилось это тем, что Овида чуть не арестовали стражники, придравшись к тому, что у него не поставлена кроме круглой еще и треугольная печать на гостевом свидетельстве.
Овид правильно оценил обстановку и в драку ввязываться не стал, а просто сотворил недостающую печать с помощью незатейливого колдовства, но было уже поздно, с него все-таки содрали приличный штраф в пользу городской управы.
В результате денег у нас осталось на двухнедельное проживание в гостинице при самом скромном питании.
Кроме непролазной грязи Микст поразил меня еще и тем, что невозможно было понять, в каком веке застряло это государство.
Здесь, например, совершенно естественным образом соседствовали вполне современные, но плохо действующие водопровод и телефон с архаичными шпагами и алебардами, жители носили костюмы, какие не встретишь и на самом разнузданном карнавале. По улицам ходили представители всех рас и народов, но никого это не удивляло. Не удивлял никого и живой табурет. Хома совершенно свободно мог заговорить в лавке, прицениваясь к товару, и ему отвечали, как и любому посетителю, имеющему деньги.
Короче, от такой путаницы голова могла пойти кругом, а тут еще надо выяснять, не видел ли кто красивой рыжеволосой девушки с необычным для Микста именем Людмила и нельзя ли где нибудь найти осколки стекла, которые не имеют никакой ценности, но тем не менее мне крайне необходимы.
