— Нет, морфием отравился.
— Выходит, его предчувствие не сбылось? Или он специально сделал так, чтобы оно не сбылось?
— Внешне, — сказал Миякэ. Повисла пауза. — Но в каком-то смысле он не ошибся. Он утонул, оставшись в одиночестве в темном ночном море. Стал алкоголиком, позволил отчаянию пронизать все его тело. Умирал мучительно. Предчувствие — это своего рода подмена. Иногда оно превосходит реальность и становится чем-то живым. И в этом главная опасность предчувствия. Понимаешь?
Дзюнко задумалась. Она не понимала.
— Я раньше не задумывалась о своей смерти. Как думать о ней, если я толком не знаю, как жить?
Миякэ кивнул.
— В этом ты права. Но бывает, когда наоборот — от выбора смерти открывается дорога жизни.
— И ваша дорога такая?
— Не знаю. Иногда так кажется.
Миякэ присел рядом с Дзюнко. Он словно бы осунулся и постарел. Над ушами торчали нестриженые волосы.
— Какие вы рисуете картины?
— В двух словах не объяснишь.
Дзюнко спросила иначе:
— Хорошо, тогда что вы рисовали в последнее время?
— Три дня назад закончил «Пейзаж с утюгом». Посреди комнаты стоит утюг. И больше ничего.
— А почему это трудно объяснить?
— Потому что это на самом деле не утюг.
Дзюнко посмотрела в лицо мужчины.
— Что ж, выходит, утюг — не утюг?
— Именно.
— В смысле — какая-нибудь подмена?
— Пожалуй.
— И он лишь нарисован вместо чего-то другого?
Миякэ кивнул.
Дзюнко подняла голову к нему: звезд видно стало намного больше. Луна уже прошла долгий путь. Миякэ кинул в огонь последнюю корягу, которую до сих пор держал в руках. Дзюнко мягко привалилась к его плечу. Одежду Миякэ пропитывали запахи сотен разных костров, и Дзюнко неспешно втягивала их в себя.
— Знаете, что?
— Что?
— Я совсем пустая.
— Да ну?
— Точно.
Она закрыла глаза, и потекли слезы. Они лились и лились по ее щекам. Дзюнко ухватилась правой рукой за штанину Миякэ чуть выше коленки, ее тело тихо задрожало. Мужчина обнял ее и бережно прижал к себе. Но слезы течь не переставали.
— Ну честно, совсем ничегошеньки, — уже позже сипло сказала она. — Чистая пустота.
— Понимаю.
— Что, правда?
— Я в этом немного разбираюсь.
— Что же мне делать?
— Крепко уснуть. Проснешься — и, считай, все пройдет.
— Я думаю, не так все просто.
— Возможно. Может, действительно, все не так просто.
Бревнышко зашипело и фыркнуло паром. Миякэ поднял голову, сощурился и какое-то время смотрел на костер.
— И что мне теперь делать? — повторила Дзюнко.
— И в самом деле, что? Может, вместе умрем?
— Вы серьезно?
