Зинаида недоверчиво скосила свой взгляд на оценщика.
— Да, не сомневайтесь вы, — Олег нежно похлопал женщину по руке, — я просто жду дорогую икону, с минуты на минуту ее должны принести. Вот и деньги уже отложил.
— А если я их в Киеве не продам?
— Да что вы…. У вас там эти рубли с руками оторвут, да еще и ноги целовать в придачу будут. — Олег усмехнулся про себя, 'Если тебе за это добро дадут сто гривен — считай, что ты вновь стала девочкой'
— Ну, смотри у меня! — пригрозила ему дама увесистой рукой, сгребла монеты в платочек и не прощаясь, вышла на свежий воздух.
Тут же как из- под земли вырос Жора и сразу плюхнулся в насиженное место.
— И что это было за чудовище, Олег?
— Ты разве не видишь, невменяемая она. Скажи что ее добро пятьдесят гривен стоит, удушит еще за столиком, — он поправил очки на носу и вдруг что-то вспомнил. — Жора, а ну-ка позови это дитя полей и огородов.
— Аня!!!
Где- то вдалеке, раздался звон бокала и шуршание пакета.
'Чипсы наверное открыла зараза!', с негодованием подумал Жора и через минуту перед ними предстала что-то жующая Анюта.
— Звал меня, Жорик?
Директор поперхнулся от такой наглой фамильярности, а Олег от души рассмеялся.
— А ну-ка дыхни… — Георгий привстал со стула и поднес свой нос крючком, к аленьким губкам. — Ах, ты ж дрянь! Ты что — коньяк пила?!
— Чуть-чуть. Две капельки… Я больше не буду, — заныла Анюта и незаметно наступила туфелькой на Жорины кеды. — Прости меня, хозяин… Я отработаю.
— Садись рядом, Анечка, — Профессор показал ей на соседний стул. — Ты ведь послушная девочка, — сказала, что не будешь, значит — не будешь. Правда, Абрамович?
Жора покраснел как рак и, вращая глазами, развел руками:
— Что бы это было в первый и последний раз! Чудо, ты меня поняло?!
— А то… Я что — дура что ли?
— Аня, это все такие мелочи, — Олег снова начал махать деньгами, но уже перед курносым носиком девушки. — Расскажи нам солнышко, какие вы там монетки у себя находите?
— Точно такие же. Только там дядька не с бородой, а с усами.
От этих слов по неспортивному телу Профессора, словно ток пробежал, и он встрепенулся.
— А ты уверена, что у дядьки усы были?! — У Олега ясно возник перед глазами образ великого Петра Первого.
Тонкая женская натура, сразу почувствовала слабину мужчины. Пусть это были и не любовные флюиды, а всего лишь денежная страсть, но нервозность человека в очках она почувствовала моментально и крепко сжала козыри в руках.
— А я точно и не помню, чего там у него нарисовано было… — ответила девушка, искоса поглядывая на хозяина.
