— Я ненавижу этого человека! — Неожиданный выкрик Марии во всеобщем веселье заставил Жослина оторваться от своих раздумий.
На секунду все разговоры утихли, и Жослин спросил вполголоса:
— Кого ты имеешь в виду, Мария?
Он произнес ее имя на испанский манер, делая акцент на «и» и оглушая конечное «а», как это всегда делал Виржиль.
— Кого?
Она гневно повернулась к Жослину.
— Нашего поверенного, менеджера, этого паразита!
Она зло заговорила, глядя на Руиса:
— Понимаешь, Жослин, мой мальчик стал звездой в жестоком мире корриды. Рядом с ним всегда должен быть человек, который заботился бы о его безопасности, а не тот, кто выставит его сражаться с кем попало, лишь бы это принесло прибыль.
— Мама, уймись, — мягко попросил ее Руис.
Но Мария хотела высказать наболевшее.
— Ты веселишься! Ты всегда это любил: острые ощущения, аплодисменты, близость опасности. Ладно. Но зачем ты взял на работу того, кто все решает за тебя, зачем? Ваше желание славы и денег скоро убьет меня!
Руис побледнел.
— Но это неправда! Мама, послушай, я…
Мария не дала ему закончить и заставила замолчать, еще больше повысив голос:
— Ты можешь выполнять свою работу и не прислушиваться к тому, что говорит этот нахлебник! Он использует тебя, зная, что ты горд, как павлин! Ты согласишься на что угодно, чтобы стать еще более знаменитым. Ты глуп, как и все твои друзья. Почему бы не попробовать бой с шестью быками? А? Или это скоро будет в программе? Чтобы стать первым, ты согласен убить себя!
Руис встал, чтобы уйти, но Виржиль остановил его, положив руку ему на плечо.
Другой рукой он притянул к себе Марию и погладил ее волосы с неожиданной нежностью.
— Помолчи, Мария, помолчи… Он больше не ребенок, он свободен…
— Но он все еще мой сын! — закричала Мария, последний раз пытаясь возразить, уткнувшись носом в шею мужа.
Руис смотрел на мать. Мигель наклонился к Жослину и сказал:
— Мама думала, что в воскресенье у Руиса последний бой. Но на самом деле он подписал контракт на участие в корриде во время праздников в Севилье через десять дней. Он не хотел говорить ей, потому что знал, как это расстроит ее. Такие разговоры заканчиваются одинаково: она всегда плачет…
Руис окинул брата мимолетным жестким взглядом. Затем он взглянул на Жослина. У юноши был жалкий вид. Жослин натянуто улыбнулся — ему было жалко Руиса.
— Хозяин! — позвал Жослин владельца заведения. — Принесите нам вашего самого лучшего шампанского. Виржиль, выпьем за здоровье твоего младшего сына, за его последние бои, и пусть хранит его Господь!
