Впрочем, добраться даже до реки и рва суждено было лишь счастливчикам. Ибо перед ними шла внешняя стена Китай-города, а еще пред нею — Белый город, потом по границе Москвы — так называемый Земляной вал с основными городскими воротами. Эту внешнюю оборону столицы называли земляной, видимо по старой привычке, ибо на насыпном валу давно уже стояла прочная невысокая стена, охраняемая по всему ее протяжению и городской стражей, и не менее чем двумя стрелецкими полками.
Злые языки говорили, что Шуйский сидит в Кремле как Кощеева смерть — в яйце, яйцо — в шкатулке, шкатулка — в кованом сундуке, ну и так далее. Разница была лишь в том, что каждая внутренняя защитная крепость-матрешка — была в русской столице крепче и надежнее предыдущей — внешней. Так что с момента начала строительства нового Кремля еще при деде Иоанна Грозного Четвертого — Иоанне Грозном Третьем — Кремль никому штурмом взять не удавалось. Открывали ворота сами — перед первым Лжедмитрием. Но штурмовать — с бомбардированием, приступами и осадными лестницами — сумасшедших не было. Это понимал и Шуйский, сидя в Кремлевских палатах в ожидании подмоги. Это понимали и польские командиры, окружавшие завязшего в Тушине второго Лжедмитрия. Самый простой расчет на победу — не штурм, а полная блокада Москвы и разбитие шедших на подмогу Шуйскому войск. Но на полную блокаду огромного по европейским меркам города[17] у поляков не хватало ни войска, ни умения. И сидение — «тушинского вора» в своем лагере, а Шуйского с Боярской думой и гарнизоном в своем — затягивалось…
Началось это противостояние вскоре после того как весной шестьсот восьмого Григорий уезжал из России, продолжалось оно и теперь — год спустя.
Зловещий корабль
(Окончание)
В трактир, где они остановились с Роквелем, молодой человек вернулся, когда уже совсем стемнело. Они расположились по-барски — занимали две отдельные комнаты, и в окне англичанина виднелся свет — значит, тот еще не лег. «Ну… Надо бы, наверно, пожелать ему доброй ночи… да и отправиться до света», — подумал Колдырев. И тотчас подивился: обычно Артур бывал в мелочах бережлив и не зажигал больше одной свечи, а тут окно горело ярко.
Странным показалось и то, что дверь комнаты англичанина оказалась приоткрыта. Григорий шагнул на порог… и замер. В комнате топтались пятеро военных. Судя по доспехам, то была городская стража.
— Вы кто такой? — неприязненно спросил, оборачиваясь к вошедшему, коренастый крепыш, очевидно — командир караула.
