Все о чем здесь рассказано, произошло уже давно. Слишком давно. Подлинная история была извращена, над ней надругались ее забросали комьями земли, темной земли Турции. Но павшие описанные в этой истории находятся здесь, они среди нас. Мы многое можем узнать у них. Они не превратились в пыль или пепел как уверяют некоторые. Они дышат, и их дыхание помогает нам идти вперед.
* * *
Так что я, Дарон Нахудян, сделал только одно: собрал листья которые разметал ветер. Я и сейчас их собираю, хотя силы уже не те. Хочу объяснить, что именно я хотел рассказать в этой истории. Как я соединял одни ветви с другими. И какие плоды это мне принесло.
Зачем я занимался всем этим? Лишь затем, чтобы хоть что-нибудь сделать и как-то восстановить картину. Нет, у меня и в мыслях не было заново переписывать судьбы людей. Я просто следовал моему долгу. И только ему.
Я хочу всего лишь объяснить, что, несмотря ни на что, это дерево будет расти из года в год. Придет осень, и с него опадут листья. Потом наступит зима, и оно будет казаться мертвым. Но вернется весна, и дерево вновь оживет.
Но пора приступить к рассказу. Это будет рассказ о рискованной и опасной жизни моей семьи в те далекие и трудные годы. Что выпало на долю каждого из родственников и как они встретили свою судьбу.
Написать его оказалось далеко не легким делом. Приходилось действовать как бы вслепую, рыться в старых документах, дневниках, письмах, газетных заметках, пытаясь восстановить события давнего прошлого. Я искал новых и новых людей, убеждал их вспоминать то, что рассказывали им их родители или деды. О тяжких воспоминаниях, преследовавших их всю жизнь.
Здесь изложено то, что удалось извлечь из полусгнивших от времени страниц, из памяти тех, кто пережил эти события или узнали о них от других.
Когда я слушал рассказы разных людей, я понимал, что не могу позволить себе, чтобы эти истории забылись. Ведь тогда страдания тех, кто погиб на этом пути, оказались бы напрасными. Равно как забылись бы уроки этих событий. И это определило мой выбор.
Нет, этот труд не был легким. Но думаю, что его итоги стоили затраченных усилий. По крайней мере, я понял, почему и как вели себя те, кто оказался в столь ужасных обстоятельствах.
* * *
Моя мать Мари Нахудян не хотела что-либо рассказывать мне. Она предпочитала, чтобы я был в неведении относительно всего, что касалось моего отца. Ни слова я не услышал и о ее семье. Она избегала говорить обо всем этом, словно эти воспоминания причиняли ей боль.
