— Ты слышал, Дик? — спросил кузен Джеймс-аптекарь, зайдя в таверну по дороге домой из лавки. Он помахал рукой, разгоняя завесу дыма. — О’недовольстве осужденных из Ньюгейта? Их больше не в состоянии кормить на два пенса в день — ведь четырехфунтовая булка стоит шестнадцать пенсов!
— Тех, кто еще ждет приговора, кормят на пенни в день, — напомнил Дик.
— Я зайду к булочнику Дженкинзу и попрошу послать в тюрьму столько хлеба, сколько понадобится. А еще сыра и требухи.
Дик хитро усмехнулся:
— Значит, Джим, ты перестал сыпать шиллинги в их протянутые руки?
Кузен Джеймс-аптекарь покраснел.
— Да, ты был прав, Дик. Все полученные деньги они пропивали.
— И всегда будут пропивать. А отправив им хлеб, ты поступишь разумно. Только позаботься о том, чтобы твоему примеру последовали другие.
— Как живет Ричард с тех пор, как он остался без работы? Я давно его не видел.
— Неплохо, — коротко отозвался отец Ричарда. — А причина, по которой он прячется, лежит наверху, в постели.
— Навеселе?
— Нет, что ты! Она завязала после того, как Уильям Генри напрямик спросил ее, зачем она пьет ром. — Дик пожал плечами. — Когда Уильяма Генри нет дома, она лежит в постели и смотрит в никуда.
— А когда Уильям Генри дома?
— Она ведет себя пристойно. — Хозяин таверны нахмурился и сердито сплюнул в опилки. — Ох уж эти женщины! Странные они существа, Джим.
Перед мысленным взором кузена Джеймса-аптекаря возникли лица его истерички-жены и двух дурнушек дочерей, старых дев. Он криво усмехнулся и кивнул.
— Я часто думаю о том, зачем Бог наделяет иных людей лошадиными лицами, — заметил он.
Дик расхохотался.
— Вспомнил о девочках, Джим?
— Они уже давно не девочки, их последние надежды обратились в дым. — Он поднялся. — Жаль, что я не застал Ричарда. Я надеялся увидеть его здесь, как в прежние времена, пока он не вернулся к Хабитасу.
— Прежние времена миновали — надо ли напоминать об этом? Оглядись вокруг! Таверна пуста, пристань кишит оборванными матросами. А как добродетельны стали наши прихожане, городская беднота, каким праведным негодованием они пылают! Они забрасывают камнями несчастных, привязанных к позорным столбам, вместо того чтобы сочувствовать им. — Дик грохнул кулаком по столу. — Зачем нам понадобилось вести войну за три тысячи миль от дома? Почему мы просто Не предоставили колонистам вожделенную свободу? Надо было пожелать им удачи и заняться своими делами или начать войну с Францией. Страна погибла, и все во имя идеи. Притом не нашей идеи.
