В том же VI веке до н. э. в Северное Причерноморье из Передней Азии пришли скифы, изгнавшие киммерийцев и сокрушившие местную Чернолесскую культуру. Греческие колонисты, селившиеся на западном и северном берегах Черного моря, завязали с ними теснейшие торговые отношения и… целиком восприняли их систему вооружения и организации армии, по существу реформировав все свое войско. Пришельцы оказались крепким орешком: еще в VII веке до н. э. им платил дань фараон Псамметих, а теперь, в 514–512 годах до н. э. здесь «обломал зубы» Дарайвауш — великий царь персов, царь царей. Они явились сюда хозяевами. И принесли с собой из Ирана культ друидов, родившийся, скорее всего, в Индии, на чьих северо-западных границах скифы появились чуть раньше — в конце VII века до н. э. — и захватили там немалые пространства.
Тайные знания друидов едва ли уступали знаниям высшего жречества из «пояса Тота» и «пояса Гермеса». Догадаться об этом можно даже по тем незначительным осколкам верований, какими мы располагаем. Хокинс называет «полезным наблюдением» выявление в Стоунхендже строительного модуля — «друидического локтя» длиной 20,8 дюйма, или 52,8 сантиметра. Правда, Стоунхендж был закончен не в VI, а по крайней мере в XVII веке до н. э., но поразительная близость этой меры к строительному вавилонскому и египетскому локтю заставляет призадуматься. Любопытно и то, что древние германцы и скандинавы вели счет дюжинами. Откуда, как и когда попала к ним двенадцатеричная система? Как нигде развитым и устойчивым сделался в Европе и культ луны, здесь не только изображали богов с рогами—полумесяцами, но и воины многих племен обзавелись рогатыми шлемами, известными раньше только «народам моря» — современникам строителей Стоунхенджа. «Сага о Волсунгах» упоминает «черепа их, превращенные в чаши, и сам ты пил их кровь, с вином смешанную; а затем взяла я сердца их и поджарила на вертеле, и ты их съел». Так поступали с поверженными врагами (особенно вождями) кочевые народы Азии: хазары, печенеги, скифы. Форменную «охоту за черепами» устраивали и кельты (не потому ли, судя по изображениям, они были неплохими знатоками анатомии?).
В африканском государстве йоруба, сообщает английский ученый Б. Дэвидсон, когда умирал его правитель, «специальные люди отрезали ему голову, чистили череп и вынимали из тела сердце», после чего его преемнику, чаще всего сыну, «подавали блюдо с сердцем предшественника, которое он обязан был съесть», чтобы «отличал правду от лжи» и чтобы «придать его словам силу закона». Что же касается священного обряда кровопития, известного также венграм и вендам, словенам и руссам, литовцам и немцам, кельтам и бретонцам, то он почти наверняка был занесен в эти края скифами. У них это был обряд установления кровной дружбы — побратимства. У североевропейцев питье собственной крови предохраняло от злых чар, а чужой — было актом заключения вечного союза и дружбы, как у скифов. Кельты, например, производили от одного корня понятия «друг» и «родство». Лишь в особых случаях кровопитие служило религиозно-мистическим целям. Именно такой случай, явственно перекликающийся с греческими мифами об Атрее и Фиесте и о Прокне, в отместку за насилие над ее сестрой, накормившей своего мужа Терея мясом их сына Иктиса, и вошел в «Сагу о Волсунгах»: Гудрун отплатила Атли за обиду, подав ему в черепах его сыновей их кровь и попотчевав шашлыком из их сердец. Этот всемирный мотив встречается в легендах многих народов. Еще Геродот ужасался тому, что Астиаг накормил своего родича Гарпага мясом его сына за то, что Гарпаг спас жизнь Киру.
