Так было не всегда. Отдельные культы, как и секты, не возникают на пустом месте. Образно говоря, их можно рассматривать как «отклонение от психики». А что же тогда считать самой «психикой»? Ведь отклонения возможны только от чего-то познанного, общего. Не бывает исключения без правила, следствия без причины, веток без ствола. Рубило, скажем, было всюду, но не оно же породило многообразие культур! Тогда что же? Как ни ничтожны наши знания об Африке, но и они позволяют сделать вывод о существовании некогда разветвленной, глубокой системы философских знаний, чьи отголоски затерялись в мифах и фольклоре. Может быть, она досталась в наследство от египтян или иных высокоразвитых африканских цивилизаций, почти неизвестных нам, — кушан, пунтийцев? Возможно, зачатки философии принесли греки. Но если это даже и так, то древнеафриканская философия далеко опередила античную и не имеет ничего общего с исламом и христианством.
«Африканские страны в глубине континента, — писал Б. Дэвидсон в 1960 году, — никогда не составляли культурного единства». Лет десять спустя он, однако, уже допускает, что «африканцы черпали свои понятия из «общего фонда» идей каменного века, к которому имели доступ и другие древние народы». И это куда ближе к истине, если принять гипотезу о существовании в древней Африке великой культуры (а следовательно, и религии), общей для ряда народов. Тогда становятся понятными многие таинственные, необъяснимые на первый взгляд вещи — сходство верований разных племен, их обычаев, архитектуры, культов и эзотерических учений.
Из произведений античных авторов известно, что пифагорейцы, орфики и прочие «хранители мудрости» пользовались особым сокровенным языком, недоступным для непосвященных; Секретом всех алфавитов мира поначалу тоже владели только жрецы. «Ты что же думаешь, — приводит древнегреческий оратор Дион Хрисостом («Златоуст») слова философа Диогена, — Аполлон говорит на атгическом или на дорическом наречии; разве у богов и людей один и тот же язык?» На «языке богов» были написаны Сивиллины книги, и только из уст этих пророчиц могли узнавать римляне их содержание. Гиндукушские прасунцы, отмечают исследователи, при отправлении культа пользуются секретным «языком богов», который «при ближайшем рассмотрении оказался древним и недоступным пониманию языком кати», а битаны (шаманы) племени шина в состоянии транса «вспоминали» вдруг неведомый им язык — как пророки у многих других народов. Тарабарщиной для непривычного уха звучит жаргон воров и офеней. Эпитеты богов — это не что иное, как тайные их имена, ставшие со временем явными. Но не все. Наиболее засекреченные так и не дошли до нас. «Даже город Рим имел секретное имя, употреблявшееся только во время самых торжественных обращений; тайна его так хорошо охранялась, что оно осталось нам неизвестным», — восклицает С. Рейнак. У африканского племени сенуфо по сей день существует особый культовый язык — тига, заметно отличающийся от общеупотребительного. Аналогичный язык — гбонвуо — есть у племени тура (он имеет более узкое назначение — употребляется во время обрядов инициаций). Едва ли теперь можно установить, когда они возникли и в каких частях Африки были распространены. Ученые склонны рассматривать их как искусство, наряду с музыкой. Сегодня они понятны немногим, а вчера, позавчера? Не они ли дали в свое время толчок к изобретению «барабанного телеграфа», тоже имеющего непосредственное отношение к музыке?
