Впрочем, грань между местью и шалостями эльфов провести нелегко. Бесспорных видов мести, пожалуй, только два: за самые несносные обиды поджечь дом, упав на его соломенную кровлю блуждающим огоньком, или причинить мгновенную и безболезненную смерть, послав крохотную зазубренную стрелу. Остальное же, скорее, проказы, поскольку эльфы питают к ним такое же непреодолимое пристрастие, как к воровству, считая его всего лишь безобидной шалостью ловкого мастера. Они способны, например, умыкнуть невесту прямо с брачного пира (как это сделал пушкинский Черномор) или в наказание за скупость опорожнить через соломинку бочку с редчайшим вином — предметом гордости владельца.
Со временем некоторые проказы эльфов обрели в мифологиях самостоятельное значение, уже не связывавшееся с этим народцем. У некоторых славянских племен душа умершего в виде безобидного карлика по имени У боже являлась к его родственникам в расчете на угощение. Венды стали почитать блуждающие огоньки (Блудне Свечки) как души умерших. Лесного духа-дразнилку, принимающего вид местности и совершенно непредсказуемо устраивающего прохожим и проезжим то, что они потом называют приключениями, славяне стали почитать под именем Сиксы. Скотты и пикты объединили тех и других: их дух—дразнилка Спунки оборачивался блуждающим огоньком и увлекал путника в болото. Так же поступала славянская Лауме, занимавшаяся еще и кражами детей. С их озорными или злыми кознями было под силу совладать только покровительницам путешественников— таким, как Бентс или Гузе, незримо сопровождавшим путников через дикие и мрачные местности. Впоследствии из этих верований родился общеславянский Огневик — лесной дух, зажигающий по ночам огоньки, «шагающие» по верхушкам цветов.
Баварский дух Экеркен скакал по проселочным дорогам в виде дубового корня, переворачивая телеги и останавливая на скаку экипажи, даже если они были запряжены шестеркой. При этом он пользовался еще и своим хвостом, превращавшимся в напряженном виде в человеческую руку. Сказание об Экеркене — более позднего происхождения, но в его проделках нетрудно узнать шалости эльфов. Области поляков и вендов заселили лудки и лудши (людишки) — гномоподобные земляные духи, по ночам устраивающие веселые пирушки, проникая в дома подземными коридорами, изобретательно мстящие за обиды и воздающие сторицей за дружеское с ними обхождение, помогая словом (раци) и делом (зирнитра).
Как у людей, у эльфов есть «народности», различающиеся формой и цветом одежды, например, вместо обычного колпака с бубенчиком на голове у эльфа можег быть цветок наперстянки или ландыша. Чародейством они далеко превосходят своих черных собратьев. По преданиям ирландцев, называющих их клюрикаунами, эльфы — отличные башмачники и скорняки. Шотландцы и датчане полагают, что у них есть чему поучиться строителям и архитекторам. Ирландцы, датчане и швейцарцы считают эльфов непревзойденными скотоводами (что указывает на время возникновения этого цикла легенд), а эльфинь — пряхами и рукодельницами. Материалом для их изделий служили летающие паутинки. Кожевенное и прядильное производство было важной статьей славянской и кельтской экономики, сырьем мастеров обеспечивали скотоводы. Кельты обожали яркие расцветки, и именно такими радужными, под стать одеяниям друидов, выглядели наряды их эльфов, а потом и фей. Даже крупица знания эльфов делает человека могущественным мудрецом. Таким мудрецом прослыл, например… второй царь римлян Нума Помпилий, постоянно пользовавшийся советами нимфы Эгерии, подобно тому как Зевс неукоснительно следовал советам Метиды.
