Сразу же за пограничным пунктом находится труднопроходимый район песчаных барханов. Затем идёт каменистая равнина — настолько плоская, что кажется фантастическим миражом. Кажется, что едешь через огромные шхеры, кругом блестит и играет на солнце вода.
83.
После того, как мы проехали час или два, на горизонте появляются большие деревья. Это Ассамака.
В пустыне мечта о деревьях — это не только мечта о тени, которую они дают. Ты мечтаешь о деревьях, потому что они тянутся вверх, к космосу. Когда земля плоская — небо проваливается. Деревья же как раз поднимают небо и врастают в него. Деревья создают пространство. И космос тоже.
Пограничник сидит в глиняной хижине, набитой, как лачуга старьёвщика, разными отбросами: лысыми шинами, сломанными радиоприёмниками, пыльными тряпками, пожелтевшими изданиями, треснувшими чашками, половинкой абажура и полицейской дубинкой. Посреди всего этого беспорядка — его кровать, на которой он спит, стол, за которым он работает, и транзистор, который он слушает.
Его работа состоит в том, чтобы проверять, имеются ли у въезжающих при себе в наличии либо три тысячи французских франков, либо действительный обратный авиабилет. Это весьма деликатная задача — сказать людям, что они слишком бедны, чтобы путешествовать по одной из беднейших стран мира. Подвергаться такой оценке своих финансовых возможностей для многих оказывается таким же щекотливым делом, как необходимость публично обсуждать свой сексуальный потенциал.
Но пограничник делает свою работу с хорошим чувством юмора и рассудительностью, быстро и дружелюбно, хотя у него нет калькулятора и ему приходится пересчитывать валюту на франки в уме.
Неподалёку отсюда — бар, первый после Тама. Нигерийское пиво стоит вполовину дороже алжирского. Но и сама бутылка в два раза больше, и запас их здесь, по видимости, неисчерпаем. Кто-то начинает зазывать по две бутылки на каждого — затем начинается вечеринка, гомон разговоров, взрывы хохота, драки, застольные песни и ритмичные хлопанья в ладоши.
Когда ночью бар закрывается, восемнадцать крикливых пивных маньяков бросаются к грузовику и отправляются в путь, каждый с бутылкой в руке, крича, смеясь, прямо во тьму — десять километров, двенадцать, а может быть и тридцать, затем где-то они останавливают грузовик в песках и продолжают праздновать — гонясь друг за другом во тьме, катаясь, напиваясь, борясь, трахаясь, смеясь, икая и блюя — и так до рассвета, пока все не падают замертво на песок, кто куда.
