Фома Аквинский (ок. 1225–1274) спустя восемь веков пошел не совсем по тому пути, который проложил Августин. Впрочем, он не доходил до того, чтобы вернуть женщине свободу и признать ее равенство. Опираясь на мысль Аристотеля (384–322 гг. до н. э.) о том, что «душа есть форма тела», Фома Аквинский не принимал рассуждение Августина о двух уровнях сотворения. Душу и тело, мужчину и женщину Бог сотворил одновременно. Божественная душа, следовательно, покоится и в мужском, и в женском, и то и другое есть лоно божественной души. В то же время мужчина демонстрирует большую остроту ума, а его семя — единственное, что увековечивает человеческий род в момент соединения мужчины и женщины, единственное, что получает божественное благословение. Невысокое положение женщины в обществе объяснялось несовершенством ее тела, о котором писал Аристотель, а также его средневековый читатель Фома Аквинский. В их сочинениях оно идеологически обосновывалось уже не первородным грехом, а естественными телесными причинами. И все же теоретически Фома Аквинский склонялся к равенству между мужчиной и женщиной. Он отмечал, что, если бы Бог хотел сделать женщину существом высшим по сравнению с мужчиной, он сотворил бы ее из его головы, а если бы он решил сделать ее существом низшим, то сотворил бы ее из его ног. Бог создал женщину из середины тела мужчины, дабы указать на их равенство. Необходимо также подчеркнуть, что сложившийся церковный регламент брака требовал согласия обоих брачующихся. Такое правило знаменовало собой повышение статуса женщины, хотя оно и не всегда соблюдалось. Точно так же, хотя трудно утверждать, что широкое распространение культа Девы Марии влекло за собой улучшение положения женщины, все же прославление божественного женского лика должно было укрепить авторитет женщины, особенно матери, а в образе святой Анны — бабушки.
Влияние Аристотеля на теологов Средневековья не пошло на пользу женщинам, которых они рассматривали как «неудавшихся мужчин». По их мнению, физическая слабость «прямо сказывается на ее [женщины] мыслительных способностях и на ее воле», «объясняет непостоянство ее поведения. Она влияет на женскую душу и на ее способность возвыситься до понимания божественного», — пишет Кристиана Клапиш-Зубер. Мужчине, следовательно, приходилось руководить этой грешницей. Женщина же, великая немая истории, попеременно оказывалась «то Евой, то Марией, то грешницей, то искупительницей, то женой-мегерой, то куртуазной дамой».
